Очерки Фонтанки. Из истории петербургской культуры. Владимир Айзенштадт. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Владимир Айзенштадт
Издательство:
Серия: Всё о Санкт-Петербурге
Жанр произведения: Биографии и Мемуары
Год издания: 2014
isbn: 978-5-227-05520-0
Скачать книгу
как президент Академии художеств, провожая Батюшкова в Италию, просил его информировать, как обстоят дела у пенсионеров Академии. Батюшков написал Оленину о бедственном положении, в котором находились в Италии российские художники-пенсионеры. Заказ великого князя Михаила Павловича, заказ самого Батюшкова были для них единичной удачей. Вскоре после его письма в положении художников кое-что все-таки изменилось и помимо единичных частных заказов.

      Но эти отдельные контакты не заменяли общества, общения. И Батюшков усиленно занимается литературой, увлекся Байроном, начал даже переводить. «Я пишу мои записки о древностях окрестностей Неаполя», – сообщает он в Россию. (Эти «Записки» до нас не дошли.) И упорно лечится – пользуется теплыми минеральными водами.

      В декабре 1820 года, уставший от одиночества, служебных неприятностей и болезней, он запросился в Рим, а весной 1821 года – в отставку, но вместо отставки получил повышение жалования. В мае он самовольно покидает Рим и отправляется в Германию, на минеральные воды Теплица. Батюшков лечится, лечится упорно, фанатично, принимая по две ванны семьдесят дней сряду, в то время как другие больные опасались «удара» даже после первой же ванны. Он бежит от болезни:

      И он по площади пустой

      Бежит и слышит за собой —

      Как будто грома громыханье —

      Тяжело-звонкое скаканье

      По потрясенной мостовой.

      Он боится болезни, мысль о ней преследует его всю жизнь. 4 ноября он встречается под Дрезденом с Жуковским. Жуковский записывает: «С Батюшковым в Плауне. Хочу заниматься. Раздрание писаного. Надобно, чтобы что-нибудь со мною случилось… Тасс; Брут; описание Неаполя – перечень „раздранного“». И вписанное им в альбом Жуковского:

      Жуковский, время все проглотит,

      Тебя, меня и славы дым,

      Но то, что в сердце мы храним,

      В реке забвенья не потопит!

      Нет смерти сердцу, нет ее!

      Доколь оно для блага дышит!..

      Батюшков словно поднимал перчатку, упавшую с руки Г. Р. Державина, написавшего на грифельной доске последнее свое стихотворение – последние свои слова:

      Река времен в своем стремленьи

      Уносит все дела людей

      И топит в пропасти забвенья

      Народы, царства и царей.

      А если что и остается

      Чрез звуки лиры и трубы,

      То вечности жерлом пожрется

      И общей не уйдет судьбы!

      Тургенев – Вяземскому, 7 февраля 1822 года: «Вчера Жуковский возвратился, видел Батюшкова в Дрездене, слышал прекрасные стихи, которые он все истребил».

      Доктор Антон Дитрих, лечивший Батюшкова в тридцатые годы, считал, что кроме наследственности, о которой Батюшков знал и проявления которой опасался, были и причины особенностей душевного склада поэта: «воображение брало решительный перевес над рассудком».

      А 14 марта 1822 года, после дрезденской зимы, Батюшков неожиданно объявился в Петербурге.