– Жильцы съезжают через три дня. Здесь можешь поставить мотоцикл, если получится открыть ворота. Ими лет пять не пользовались, петли уже заржавели. Но учти, дом выставлен на продажу, очень надеюсь, что выкупит какой-нибудь залетный из-за вида. Смотри, какая красота, – широко провел рукой вдоль ленивой реки. – Цену я поставил хорошую, жду своего клиента.
– Я вас поняла, придется съехать.
– Именно. Не волнуйся, неделька будет, пока оформляются документы. Да и не думаю, что кто-то в зиму начнет стройку. Так что до весны можешь рассчитывать. Добро? – спрашивает владелец.
– Добро.
Мы обсуждаем условия, вношу символический аванс и отзваниваюсь Стасу.
– Еще звонок, и я подумаю, что ты скучаешь по мне.
– Если хочешь, я могу соврать.
– Соври, – отвечает он в том же игривом тоне.
– Ты сейчас с кем-то встречаешься? – я произношу вслух и ужасаюсь формулировке вопроса.
– Нет. – Ответ прилетает моментально.
– Я неправильно сформулировала вопрос. Если я останусь у тебя еще на ночь, у тебя не будет проблем?
– Зачем ты спрашиваешь, если я уже сказал «нет».
– Не хочу давать тебе ложных надежд. Жилье, что нашла, освободится через три дня. Сегодня я устала и не хочу тащиться с сумкой в хостел, а завтра освобожу твои квадратные метры.
– Ян, иногда лучше промолчать. Учись уже хотя бы не врать, но недоговаривать. Приготовь что-нибудь поесть, будем считать это платой.
Возвращаюсь в квартиру, наспех готовлю тушеную картошку с куриными бедрами, найденными в морозилке. На часах шесть вечера, глаза смыкаются, усталость охватывает не только голову, но и все тело. Сворачиваюсь клубком на диване, накрываюсь пледом, проваливаюсь в сон. Это так приятно, я вернулась в детство. Мы завтракаем. Отец подкладывает в мою тарелку клубничное варенье, улыбается и прикладывает палец к губам. Смешно и страшно, вдруг мама обернется и прознает наш обман. Ем, забывая намазывать на оладьи, мама отворачивается к раковине, а я жду еще одну щедрую порцию, прихватив губами кончик чайной ложки. На сердитый взгляд папа спокойно отвечает: «Люб, прячь не прячь варенье, не поможет. Янка же у нас обезьянка, залезет на любую высоту». Помню ссору, что испортила утро, мама переживала, что я ем много сладкого. Пугала гнилыми зубами, лишним весом, болями в животе и прыщами, что обязаны обсыпать мое лицо в подростковом возрасте. «Вот увидишь, ничего этого не будет». Ответ злил маму только сильнее. «Она будет здоровой, сильной и красивой». Отец примирительно закрывает банку и манит маму на колени. Лишь во сне четко вижу крупные черты лица: серо-зеленые глаза, тяжелый подбородок. Не шевелюсь, зажмуриваюсь, пытаюсь поймать, удержать. Но стоит открыть глаза, и образ отца заволакивает дымка.
– Ты сама виновата, Вик. – Голос Стаса совсем рядом.
– Ну в чем я виновата?!
– Да ладно, не прикидывайся дурой, тебе не идет.
Свет проникает сквозь открытую дверь, тихо поднимаюсь на ноги, голоса мне не кажутся, в кухне