Низ живота резко сводит, но совсем не так, как в машине у Захара. Не в приятном смысле.
– Привет, Ясмина. – Дима встречает меня в коридоре. – Голодная? Пойдем, я приготовил для тебя кое-что особенное.
Я мою руки и сажусь за стол, где меня ждут салат и картошка по-деревенски, а вскоре на белой скатерти появляется и злосчастная курица. Мне ее уже совсем не хочется, хотя еще недавно я была голодна.
Дима отрезает ножку, кладет ее мне на тарелку, накладывает салат и гарнир.
– Думаю, сегодня можно открыть бутылочку белого, как считаешь, Ясмина? – Он смотрит на меня игриво.
Хо-хо, Дима определенно настроился провести эту ночь со мной.
Машу головой:
– Я недавно выпила обезболивающее, нога болит, лучше не надо.
Улыбка мгновенно слетает с его губ.
– Ладно, – кивает.
Садится напротив и начинает есть.
Мы ужинаем за маленьким уютным столом на кухне. Дима заполняет тишину вечера беседой, и я благодарна ему за эту видимость счастливой семейной жизни, хотя внутри дрожу от противоречивых чувств. Хочется сбежать отсюда подальше, в то же время понимаю, что такие спокойные вечера – ценность, которая доступна совсем не многим. И муж у меня заботливый.
Потом мы вместе убираем со стола. Я вызываюсь помыть посуду, а Дима складывает недоеденное в холодильник.
Спешу улизнуть из кухни до того, как последует то самое предложение. Но не успеваю.
Дима хватает меня за руку, подносит пальцы к губам и преданно смотрит в глаза.
– Солнышко, пойдем в кроватку? – В такие моменты он всегда говорит со мной как с ребенком.
– Я… э… – Мне жутко неудобно ему отказывать, чувствую себя неблагодарной дрянью, но все же шепчу: – Дим, я плохо себя чувствую. Давай, когда нога заживет…
Слышу, как он громко вздыхает, и мне становится еще гаже.
– Я настроился. – Муж смотрит на меня почти жалобно.
Представляю нас в постели и понимаю – сегодня совсем не хочу.
– Дим, давай позже? Пожалуйста…
Его лицо резко серьезнеет. Он выпускает мою руку и кивком головы указывает на дверь.
Снова спешу улизнуть и снова не успеваю.
– Ясмина, стой, – командует он, когда уже почти выхожу из кухни.
Он подходит ко мне близко-близко. Вжимаюсь спиной в дверной косяк, чтобы избежать телесного соприкосновения, но оно все равно происходит. Дима прижимается ко мне, наклоняется к губам и целует.
Наш поцелуй не нежен. Это скорее печать, поставленная на мои губы его губами.
Дима прижимается ко мне чересчур сильно, а потом вдруг сует в рот язык. Чувствую привкус вишневого компота, который он пил за ужином.
Все действие длится недолго – от силы секунд двадцать. Но мне кажется, час-полтора, не меньше. Когда Дима отстраняется, шумно выдыхаю.
– Правда