Матвей, так и оставшись стоять на своем наблюдательном посту, не отрываясь, смотрел в узкое окно, ощущая, как по телу пробегают то горячие, то холодные волны. Прелестное стройное тело девушки нежно-персикового оттенка, с округлыми ягодицами, которые были обращены к нему, заворожило его. Не отрывая жадного зачарованного взора от соблазнительного тела Вареньки, Матвей с упоением и нервной дрожью во всем теле следил, как она намыливает свои плечи и белый живот.
Совесть тут же начала твердить ему о том, что грешно и гнусно смотреть на обнаженную девицу, но алчное желание увидеть все до мельчайших подробностей уже через миг заглушило в нем все доводы рассудка. Жадный взор перемещался от полных полушарий ее белых грудей на узкую талию, затем на округлые покатые бедра, далее на стройные ножки и тем же путем обратно. Ее волосы, темные и мокрые, были собраны на макушке в тугой узел, и Матвей любовался длинной нежной шеей и округлыми худенькими плечами.
Эта нежно-соблазнительная картина юного девичьего тела и осознание того, что оно еще не знало мужских ласк, вкупе с нарастающим страстным желанием привели к тому, что ладони Твердышева вспотели, а дыхание стало срываться. Нервными движениями он убирал трубку изо рта и выдыхал белый дым, а затем дрожащей рукой вновь подносил мундштук к губам. Он не отрывал взора от завораживающего вида обнаженной девицы, которая уже ополаскивалась, и еще сильнее придвинулся к окну. В его висках пульсировала лишь одна безумная мысль – войти в баню и овладеть этой невозможно притягательной строптивицей, подчинить ее нежное прелестное тело своим жгучим желаниям.
– Эй, кто это там?! – раздался сбоку неподалеку от Матвея голос деда Анисия.
Он тут же очнулся и затравленно обернулся. Поняв, что в темноте его выдала зажженная трубка, невольно дернулся и нечаянно выронил трубку из рук. В темноте уже ничего не было видно. Он стремительно наклонился, пытаясь нащупать трубку на земле, но ничего не нашел. В следующий миг Твердышев заслышал приближающиеся шаги деда Анисия. Поняв, что времени шарить впотьмах больше нет, он проворно устремился прочь от бани.
Уже через минуту он оказался за воротами. Направляясь к дому старосты, Матвей почти вприпрыжку летел по Вознесенской улице. Осознание того, что он неистово вожделеет эту юную барыньку, вид которой только что привел все его чувства и мысли в смятение, обескуражило.
Он не хотел верить в то, что ее прелести настолько заворожили его, что он словно зеленый юнец подглядывал за ней в бане. Ведь спокойствие его души не могли поколебать ни тяжелая работа, ни упорные долгие месяцы жесткого непреклонного правления