Она собралась пойти в гостиную с видом на сад в западном крыле виллы. Ей там всегда было спокойно и уютно. Ава остановилась в холле, застигнутая врасплох потоком воспоминаний.
Впервые она попала на виллу ди Гойя в свой медовый месяц. Это были две недели счастья. Они с Чезаре выходили из спальни, только чтобы поесть или поплавать.
Он хотел отвезти молодую жену в какое-нибудь экзотическое место, но для девушки из не слишком благополучной семьи, никогда не выезжавшей за пределы Англии, озеро Комо в конце лета было достаточно экзотичным. А после того, как новоиспеченный супруг перенес ее через порог, она просто влюбилась в очаровательную элегантность виллы, и ей уже не хотелось находиться ни в каком другом месте.
Какой же наивной и одурманенной любовью она была!
Раздраженно покачав головой, Ава отогнала непрошеные мысли. В окно она увидела солнечные блики в бассейне и улыбнулась, подумав, в какой восторг придет Аннабель, которая так любит плавать.
– Если это победная улыбка, я бы на твоем месте не спешил радоваться, – услышала Ава знакомый голос за спиной.
Чезаре развалился в кресле напротив буфета эпохи Людовика XVI, принадлежавшего его семье уже четыре поколения. Интересно, как долго он наблюдает за ней?
– Бедный Чезаре! Я вижу, что мое присутствие дома доставляет тебе массу неприятных чувств. Я все понимаю. Но я не собираюсь прятаться, чтобы тебя порадовать, и уж конечно не собираюсь перестать улыбаться, даже если тебя это раздражает.
Он издевательски ухмыльнулся:
– Мне нет никакого дела до твоих улыбок, дорогая. Я просто не хочу подпитывать твои заблуждения, будто ты одержала легкую победу.
– Ну что ты, я бы не посмела! Только помни, твое правило должно быть обоюдным. Я не могу не вставать на твоем пути, если ты стоишь на моем.
Чезаре встал и подошел к ней вплотную:
– Мы что, действительно будем играть в эти детские игры «Кто первый»?
– Это не игры. Я была первой. И, если хочешь знать, я улыбалась тому, что Аннабель снова дома в окружении привычных вещей. – Ава замолчала, поймав себя на том, что она не обязана ничего объяснять.
– Ты думала не только о дочери. Ты вспоминала о нас. – Он сказал это так сухо и равнодушно, что у Авы по спине прошла дрожь.
– Ты ошибаешься, – инстинктивно возразила она.
– Врунишка. Может, мы и провели большую часть года врозь, Ава, но я все еще могу читать тебя как открытую книгу.
– Ну, тогда эта книга написана на языке, который ты плохо понимаешь.
Чезаре насмешливо улыбнулся. Аве хотелось расплакаться. Если все ее мысли и чувства действительно написаны у нее на лбу, то он знал о ней одну простую вещь. Ава отчаянно нуждалась в любящей семье, которой у нее никогда не было, но Чезаре по-прежнему отталкивал ее.
– Мои воспоминания касаются только меня! Это не предмет для твоих забав и насмешек.
– Тогда