Высоковольтная линия радости, незримо для всех пронзавшая пространство, теперь была подключена к венам и нервам немолодого мужчины.
Настоящий он – гибкий хищник, проник в каменный муравейник, состоящий из множества нор. Там, за закрытыми дверями, с замками и цепочками множество дрожащей биомассы; но он состоит из другого мяса. Никакие гнусные хозяева этого мирка не доберутся до него – другие стандарты. Какая бы метафизическая колбаса не производилась на этой планете – он вне игры. Семейная парочка показывает полицейским, где скрылся злоумышленник. Смешно. Они вообще, в курсе, с какой скоростью несется в пространстве весь этот бардак? Галактика изящно закручивается по спирали, но служителям порядка до этого нет дела. Этот порядок придумали враждебные насекомые, которым нет дела до мелочных терзаний, присущих нашему биологическому виду. – «Кусок краковской колбасы, пожалуйста». – «Выпишите ему, машина питания дала разрешение на откорм; департамент смерти заверил его печатью». Вселенная сжимается и разжимается в порыве Большого Взрыва, как гигантское бесконечное существо, бьющееся в агонии, порождая череду согнутых палок краковской колбасы. Но этой мешаниной не сломить дух настоящего солдата свободной армии, состоящей из пиратов, преступников всех мастей, бывших рейнджеров, беглых еретиков, портовых шлюх, разуверившихся монахов, отчаянных дауншифтеров и прочих отморозков, выплюнутых цивилизацией за ограду скотного двора. Свиные и коровьи останки сошлись в оргазменном экстазе – оружие врага! Его не выкинешь просто так, если поступить неразумно, колбаса, как «кольцо всевластия», вернется за тобой и накажет.
Дверь на чердак девятиэтажного здания, как и люк на крышу, оказался открыт, и Лаврентий Демидович оказался один на один с небом, давящим на него низкими клочковатыми облаками.
– Вот так. С меня хватит. Пора перезапустить время. Чертова колбаса, я избавлюсь от тебя… – бормотал пенсионер, становясь на бордюр крыши.
Он смотрел на неспешно текущие акварельные разводы туч, а затем на колбасу, и чувствовал, как подобно двум краскам, грусть перетекает в ненависть и обратно и, смешиваясь, эти два чувства образуют уродливые, замысловатые узоры.
– Мужчина, прошу остановиться, это полиция, – послышался голос за спиной.
– Мы не причиним Вам вреда, – вторил другой голос, постарше.
– Я еще вернусь, – не оборачиваясь, сказал Лаврентий Демидович и бросился вниз.
Полицейские сидели в машине и молчали. Более молодой крутил ручку радиоприемника, пытаясь поймать нужную волну.
– Это ж надо, такое совпадение, – тихо произнес тот, что постарше, с седеющими усами.
– Угу, – ответил молодой, не переставая крутить ручку.
– Откуда там взялся грузовик с сеном? Ты веришь в совпадения?
– Приходится.
– Ну, вот как можно сброситься с крыши и попасть в проезжающий грузовик, отделавшись легким вывихом?
– Повезло.
– Да