В один из первых дней, выйдя после занятий из института, я случайно встретил Нурбола Абенова – одноклассника, тоже поступившего в АГЮИ. В школе Нурбол не был для меня ни другом, ни врагом – наши отношения были нейтральными. Однако в тот момент, когда я испытывал мощнейший стресс, оказавшись в одиночестве в огромном чужом городе, даже Нурбол показался мне чуть ли не родным человеком. Я готов был броситься к нему и разрыдаться…. Конечно, от такого я удержался, чтобы не выдавать своей слабости. Мы просто поздоровались, немного поговорили, и я пошёл дальше, в общежитие. Но самого себя-то я обмануть был не в состоянии.
Одно из воспоминаний первой недели моей самостоятельной жизни – голод. Нет, дело не в том, что мне не на что было купить еды. Причина заключалась в тех самых особенностях общажного бытия. Я ещё не привык к новому режиму жизни и питания, мы с соседями по комнате ещё не определились, кто, когда и что будет готовить. А если и готовили, то обычно это была какая-нибудь баланда, которой было невозможно наесться. Где-то на четвёртый или пятый день, когда я шёл после занятий в общагу и у меня начался очередной приступ голода, я не выдержал и завернул в попавшуюся по пути кафешку – она находилась по Абая, между Ауэзова и Жарокова. Для бедного студента обедать в кафе – случай немыслимый, непозволительная роскошь. За все четыре года студенчества я больше ни разу не ел в кафе (если не считать несколько случаев, когда мы с группой отмечали какие-нибудь праздники). Но когда чувство голода сводит с ума – там не думаешь ни о чём. Я взял лагман в глубокой чашке, лепёшку и чай. Это был миг блаженства! Казалось, что ничего вкуснее в жизни я не ел.
Конечно, через неделю-другую в плане питания у нас более-менее наладилось, да и организм постепенно перестроился с домашнего питания на новый режим. Однако остальные моменты бытия никуда не делись и продолжали угнетать. Мысли о том, что вот так придётся жить целых четыре года, приводили в уныние. Эйфория от поступления улетучилась (тем более что эйфории-то особо и не было), и учёба тоже совсем не радовала. Я страшно скучал по прежней жизни, по дому, друзьям, городу…. Иногда думал: вот хорошо Адилю – живёт дома, родные рядом, ест досыта домашнюю еду, высыпается, и вообще делает что хочет. И при этом не скажешь, что это время проходит зря, так как он тоже учится в вузе. И фиг с тем, что учится заочно, ведь «солдат спит, а служба идёт»…. Его жизнь казалась мне раем. Я даже всерьёз задумывался о том, чтобы отказаться от очной учёбы и тоже стать заочником.
Во второй половине сентября я получил от Адиля сразу два письма. Он написал их с разницей в неделю, но мне их отдали одновременно – то ли почта так сработала, то ли первое письмо валялось у коменданта, пока не пришло второе. Оба письма были небольшие по объёму, с большим количеством ошибок и какие-то по-доброму наивные. Отрывки из них (орфографию и пунктуацию отражаю в полном