Кубанские делегаты съезда комсомола берут ее с собой в Москву. И даже приводятна съезд.Там она нечаянно становится как бы своей, став переводчицей в разговоре с комсомольцами Германии. На нее обращает внимание генсек комсомола Петр Смородин. Чтобы проще объяснить знание немецкого языка, она выдает себя за дочь учителя-лингвиста. Смородин предлагает ей стать его женой. У нее нет документов, ей негде жить… Она соглашается. Становится домашним личным секретарем мужа, переводя ему с немецкого газеты, документы Коминтерна.
– Откуда тебя знает немка-горничная? – спрашивает у Алены Блюмкин.
– Она была моей гувернанткой.
Блюмкин получает из Германии кинопленку. Смотрит ее вместе с Агабековым. В кадрах то и дело мелькают Лариса и Алена. Иногда они смотрят прямо в объектив. Их лица говорят, что они знают, что их снимают. Вызывают Ларису Рейснер. Ее объяснения звучат неубедительно. Фильм говорит о попытке московских агентов повлиять на события в Гамбург. Но нет ни одного кадра, говорящего об отчаянной жизни пролетариев.
«Эти кадры вырезаны», – оправдывается Рейснер.
«А вы за кого держали немецких пропагандистов?» – спрашивает ее Блюмкин. – И вот так у нас во всем: мы пытаемся использовать их, но чаще получается, что они используют нас. Ты уверена, что с этой Аленой не поработали?»
Сталин объявляет, что хочет извлечь урок из третьей неудачной попытки совершить революцию в Германии. У него нет доверия к свидетельствам, изложенным Ларисой Рейснер в сочиненной ею на скорую руку тоненькой, не толще блина, брошюрке под названием «Гамбург на баррикадах». Дешевенькая агитка, воспевающая революционную истерию. Еще меньше верит он объяснениям вернувшегося из Германии Радека, арестованного там, но подозрительно быстро отпущенного в РСФСР. Если точнее, он хочет показать, что руководимый Зиновьевым Коминтерн никуда не годная организация, требующая его, Сталина, вмешательства в ее работу.
Важанов говорит Сталину, что Алена удивила его своим анализом событий в Гамбурге. Сталин соглашается ее выслушать.
Сталин умеет казаться простым и душевным – когда ему это очень нужно. Вот и сейчас, очарованная им, Алена ведет себя раскованно.
«Вы меня извините, товарищ Сталин, – говорит она ему, – но мы Германию про… проиграли. У немцев с их шовинизмом и антисемитизмом теперь аллергия на большевизм, который они называют не иначе, как еврейским».
Алена делится своими подозрениями в отношении Радека. Генсек просит пока никому об этом не говорить. «Мы накажем Радека, но не сейчас. Давайте обождем».
Сталин озадачивает Алену словами: «В политике враги бывают гораздо полезнее соратников».
Сталин так располагает к себе… Алена чувствует себя, как на исповеди. Она признается, что вынуждена была согласиться на сотрудничество с немецкой политической разведкой.
Сталину кажется,