И эта фраза: «Капут китайцам в Африке…»
За всю свою жизнь я ее слышала только от Тюлинькова, а тут какой-то Игорь Викторович и тоже с этой же фразой! Я бы даже подумала, что тот Игорь и Большой Босс – одно и то же лицо, не будь эти лица такими разными…
Наверное, это выражение не такое уж редкое здесь на Кубани.
С трудом отряхнувшись от жгучего чувства вины, смотрю на время.
Хоть голову и заняла, а руки всё время продолжали трудиться. Пломбир помещен в морозилку уже час назад, а за это время я еще успела сделать тесто для бисквитов и эклеров.
Вытаскиваю застывший пломбир, аккуратно раскладываю на специальном блюде.
И тут у меня за спиной возникает Алла:
– Снежана, смотри, вон еще несколько брикетиков!
– О, я вижу! – улыбаюсь. Я специально положила в морозилку мороженое таким образом, чтобы не было видно, сколько там порций, а теперь надобности в конспирации больше нет. – Я просто подумала, что шефу не очень понравится пломбир из испорченной сметаны… Но ты можешь съесть, если такое любишь!
И, мысленно себе поаплодировав, ухожу с подносом из кухни.
Глава 16. Пломбир
Снежана
Иду по коридору к кабинету Большого Босса, на лице улыбка, в глазах позитив, а внутри… Там до сих пор всё сжимается от гадких воспоминаний. Всё-таки эффект от пережитого в юности самый стойкий, пробивается даже через столько лет.
Как же я ненавидела Пашку Моргунова, один бог знает! И ведь я была не одинока, многие его не любили, но и боялись тоже. Никому не хотелось оказаться объектом его насмешек. Он, как сейчас выражаются, был троллем восьмидесятого уровня. Перед ним лебезили, стелились, некоторые восхищались или даже мечтали о нем, ведь спортсмен, атлетически сложен, да к тому же блондин. Не парень, а мечта… когда рот не открывает и подлянок не устраивает.
Пашка Моргунов был одним из лидеров класса. Для меня, хорошей девочки, которая не пьет, не курит и не ругается матом, сплетня, пущенная таким козлом, стала бы погибелью, тем более сопровожденная фотографией-доказательством. И рассказывай потом, что ты не такая… Пусть поверили бы не все, но большая часть с удовольствием смаковала бы сплетню. Заклеймили бы давалкой. Но в тот момент даже не «школьная слава» пугала меня больше всего, а то, что Пашка может сказать моей маме… Она женщина строгих правил. Меня никогда не била, но умела быть очень строгой. И тему секса считала для меня закрытой вплоть до совершеннолетия. Не раз, не два и не тридцать два дала мне это понять.
У меня внутри до сих пор всё сжимается в комочек от мерзкого чувства, что меня вываляли в грязи, заставили совершить страшную подлость. И ведь у меня с Пашкой ровным счетом ничего не было, хотя он об этом сильно мечтал. Господи, как же хорошо, что у меня с ним ничего не было…
Мой