Этот натужный вздох не остался без внимания отца.
– Не переживай, Камочка. Эта сволочь к тебе и на пушечный выстрел не приблизится. Мои люди с ним побеседовали.
– Его сильно побили? – тревожно вскинулась Камилла, вспомнив, что пропустила слова Леи о вправленных мозгах Демьяновского.
– Понятия не имею, – отмахнулся отец. – И тебе знать ни к чему. Отстанет – и хорошо. Если еще на горизонте появится, скажи, – предупредил он и, заглянув в какие-то бумаги, разбросанные по столу, заявил: – Не хочу тебя отпускать. Но, видимо, у меня нет выбора. Неволить не стану. Уже и сил нет, да и время другое. Но тебя и ребенка обеспечу. Квартиру тебе куплю. Нечего с малышом на помойке жить. Это твоя мать, – Янхель Лернер поморщился, – ей медом намазано в старом заводском бараке. А тебе с дитем нужно новую жизнь строить. И нечего моего внука к трущобам приучать. Присмотри квартиру в центре города. Желательно в новостройке. Денег на руки не дам, – строго предупредил отец. – Твоя мать их у тебя выдурит и спустит на ветер. Рона пришлю или Марка. Мои сыновья знают, как правильно оформить сделку.
– Может, ты сам приедешь, папа? – проблеяла Камилла.
– Рад бы, да не могу, – устало бросил отец. – Там против меня еще не все обвинения сняты. Потом, конечно, приеду. Зубы надо сделать. Поэтому придется или в Россию вернуться, или в Израиле в тюрьму сесть.
– Папа, – охнула Камилла.
– Да шучу я, – скривился он и снова серьезно заметил: – Билет оплачу. Квартиру куплю. Если что-то еще нужно, говори… – просипел отец. И Камилла от избытка чувств подхватилась со своего места и кинулась к отцу. Обняла, чмокнула в щеку.
Янхель Лернер, оставив легкий ответный поцелуй дочери, пробормотал, пряча улыбку:
– Развела тут телячьи нежности, Камилка.
А через два дня она уже сидела в бизнес-классе самолета.
– Приветствую вас на борту… бла-бла-бла… Наш рейс из Тель-Авива в Москву продлится три с половиной часа… – пробубнил пилот.
– Что он сказал? – переспросила она у Рона, младшего из единокровных братьев. Невысокий щупленький братец больше походил на подростка, чем на взрослого тридцатилетнего мужчину. Но костюм от Армани и строгий взгляд быстро развеивали подобные иллюзии.
– Ничего интересного, – усмехнулся Рон. – Главное, чтобы не крикнул «Смотри, как я умею»!
– Все твои шутки, – вздрогнув, пробубнила Камилла и серьезно поинтересовалась: – А ты зачем в Москву летишь?
– Тебя проводить и выполнить папины поручения, – ласково заметил он, будто давая понять, что нет смысла спрашивать, когда вряд ли получишь ответ. – Тебе плед взять или воду? – участливо осведомился брат и, не дожидаясь ее решения, жестом подозвал стюардессу.
Закутавшись в мягкий флис, Камилла закрыла глаза