Идея встречи бывших одноклассников принадлежала Николаю. Он же и обзванивал всех по телефону. Первоначально намечалось, что в двухдневном пикничке на природе будет участвовать, по крайней мере, половина их бывшего класса. Но в самый последний момент многие отказались от поездки под разными предлогами. И получилось так, что, кроме бывших супругов Николая и Валентины, которые развелись три года назад, встретились люди, которые давным-давно не видели друг друга. А так как и в школе они входили в разные кампании, друзьями их назвать было трудно. Каждый из поехавших, видимо, ожидал, что в большой шумной кампании не нужно будет напрягаться, чтобы показать себя кампанейским товарищем. Но они остались в узком кругу.
Уже после первой рюмки случилось то, чего больше всего опасался Виктор и что ему смертельно надоело за годы его депутатства: разговор пошел о политике. Дима, яростный демократ, как и все в его среде, был взбудоражен общением с левым депутатом Госдумы и рвался в бой, несмотря на все попытки девчат и Виктора поговорить о чем-нибудь другом. Виктор уходил, как мог, от разговора, но когда Дмитрий что-то сказал о дебильности коммунистической идеологии, он не выдержал и взорвался:
– Что ты на самом деле знаешь о сегодняшних коммунистах, кроме брехни телеканалов? Вы же сами выдумали миф про безмозглых коммуняк, а теперь моргаете глазами и удивляетесь, если что-то расходится с этим мифом. Ты хоть знаешь, например, кто голосует за компартию?
– Старики.
– Брехня. Есть, конечно, и старики, они-то в основном и ходят на разного рода сборища. Но большинство старичья – конформисты, голосуют за ту власть, что на дворе. Завтра Гитлер в России объявится – будут голосовать за Гитлера. А за «папу Зю» голосуют в основном люди под пятьдесят, те, кто в Союзе имел крепкий статус, пахал, например, инженером или рабочим на оборонном заводе, хорошо получал по старым меркам, ездил ежегодно на море и раз в три года в ГДР или Венгрию. Теперь же они потеряли уважение к себе, даже если и где-то попристроились. И с этим никогда не смирятся.
– А наплевать…
– Опять ошибаешься. Непреложный закон истории – любая революция сменяется контрреволюцией, любая контрреволюция – революцией. И так всегда.
– Не хочешь ли ты сказать, что мы вновь будем строить «развитой» социализм?
– Не знаю как насчет развитого, но социализм – точно.
– Ты – маньяк.
– Нет,