Я очнулся только когда Лаэрций и Моргульский, разжав мой кулак, одновременно плюнули на пазиру. Мое желание увидеть Отца стало столь всепоглощающим, что я, как само собой разумеющееся, воспринял открывшийся портал и прыгнул в него, всего на миг опередив летящие в меня стрелы, которые пронзили пустоту.
Лодочник. Седьмые врата
Красота и грандиозность Врат не произвели на меня глубокого впечатления. Память стала возвращаться ко мне, и я знал, что Врата таковы, каковы они есть.
Они были выполнены в форме арки из вещества, похожего на янтарь. Похоже было, что это цельный камень. Врата достигали вершин самых низких гор и были не меньше сотни человеческих ростов в высоту. По ширине же арка раза в три превосходила ту реку, на которой я столько дней работал перевозчиком. Внутренний узор прозрачного камня создавал объемные кружева удивительной красоты, производящие впечатление совершенной законченности.
– Это и есть седьмые врата? – спросил пораженный увиденным Лаэрций.
– Совершенно точно, – ответил Моргульский. – Если ты присмотришься к узорам внутри камня, то увидишь, что они сплетены семью нитями. Нам надо спешить. Рогатый скоро будет здесь.
Но Рогатый уже ждал прямо у ворот. И вся его свита стояла рядом. Честно сказать, у нас было только одно преимущество по сравнению с ситуацией в долине папоротников: враги находились всего лишь с одной стороны.
«Когда противник превосходит тебя по силе, дай ему насладиться преимуществом. Тогда он начнет использовать свою силу против себя самого».
Я начал привыкать к тому, что законченные фразы выплывают из глубин памяти как некий свод правил, которые я когда-то учился применять в бою.
Лаэрций как-то сразу загрустил, увидев нашего знакомого. А Моргульский стал похож на сжатую пружину. Мы двинулись к вратам, навстречу опасности.
– Стойте на месте! – скомандовал Эвкатион.
– Это ты, мешок соплей, осмеливаешься мне приказывать? – крикнул я.
Мы продолжали двигаться в прежнем темпе. На нашей стороне был его страх. Ведь один раз он уже был побежден…
– Еще шаг и вы умрете!
Мы сделали этот шаг, и тогда навстречу нам полетели веревочные лассо и сети. Моргульский подпрыгнул и взмыл вертикально вверх, я откатился к обочине, под прикрытие высоких колючих кустов, которые и приняли на себя предназначавшуюся мне порцию веревочных пут. А Лаэрций попался. Теперь его, упирающегося руками и ногами, враги подтаскивали к себе, словно заарканенного мустанга. Несмотря на трагизм ситуации, я получал удовольствие, наблюдая за ним: ну не люблю я Лаэрция.
Я обнаружил, что кусты посажены в два