До сего момента у нее не возникало идеи сделать его Спасателем третьего символа. Зачем, когда символ был рядом с нею под надзором Главного хранителя? Но сейчас, видимо, настал момент поменять порядок.
Облаченный в воинское снаряжение, Володька переминался с ноги на ногу поодаль от свиты. Рядом с ним стояла Карюха, настороженно следя за происходящим. Вельможи свиты демонстративно поворачивались к Лугатику спинами, как бы ни замечали, унижая своим пренебрежением. Он осознавал, что воин из него никакой, и пыжиться в окружении долговязых оранжевых верзил было бы смешно и неуместно. Лишь причастность к Предсказанному придавала ему некоторый статус, который быстро мог улетучиться без поддержки Айдуки. Правительница тоже разумела это. Но именно это меньше всего сейчас заботило ее. В смутное время измен и подлости ей нужна была не физическая сила людей. Важнее то, что они, оказавшись в мире даконцев, не утратили веру в себя – это, к сожалению, потеряно даконцами – и не преклонились перед духом безумия, измены и предательства.
В свете Ночного Светила возник Пуватон в кожаных доспехах, шлеме с треугольным, из белого металла знаком бракута.
Сильно прихрамывая, направился к Айдуке, явно обращая ее внимание на свою хромоту. Все это было довольно странно.
Пять дней перед этим Пуватон вертелся около нее, как молодой пес, без всякой хромоты. И вдруг. Бракут подошел и поклонился, а в голосе сквозь искусственное уныние прорывались пренебрежительные нотки:
– Правительница, к моему великому сожалению, я не смогу сопровождать тебя к границе земель. Старая рана внезапно ударила в бедро. Мне будет тяжело сидеть на лошади, тем более идти. Мне надо отлежаться.
Наклонив голову, Айдука напряглась, чтобы сдержаться и не выплеснуть раньше времени взрыв ярости, накатившей на нее от внезапного удушья. Подтверждались слова Буна. Конечно, она могла бы прямо сейчас отдать приказ воинам выпустить кишки Пуватону. Но это было бы неразумно. Нельзя подчиняться власти эмоций, когда мозг лихорадочно ищет выход из положения. Ярость медленно сменилась разочарованием и тоскливостью. Перед нею стоял изменник, готовый сожрать ее с потрохами. Из-под ног уплывала земля. Казалось, зачем дальше сопротивляться, когда самые доверенные жалят безжалостно и с упоением. Однако маги утверждают, что никто из даконцев сам не выбирает свой путь и никто сам не завершает его. Дух Судьбы еще держит под прочным запором ее дверь в черное пространство. А потому не Инуфрону и тем более не Пуватону с Лурифом заносить над нею лезвие меча. Стало быть, сейчас ее хитрость должна разрушить замыслы врагов.
В это время из конюшни вывели несколько лошадей, впереди шла красавица Вандупалима. Даже при тусклом свете Ночного Светила она выделялась своей особой статью. А из-за угла твердола серой массой выступили