Вера аккуратно принялась расстегивать пуговицы у самого воротника, все более обнажая мраморную крепкую грудь.
– Ты чего так смотришь? – смутилась военврач под пристальным взглядом мужчины. – Что-нибудь не так? Нам просто выдали такие лифчики, мне пришлось немного их ушивать, иначе неудобно. Спасибо и на этом, а ведь в начале войны даже женской одежды не было. В мужских трусах ходили.
Прохор улыбнулся:
– Я не о том… Просто смотрю, какая ты прекрасная, и не могу на тебя наглядеться.
– Мне никто не говорил таких красивых слов, – смутилась Вера. Расстегнутое платье обнажило желанное девичье тело.
– Это только начало, – серьезно пообещал Бурмистров, – самое интересное у нас впереди.
Подхватив девушку на руки, Прохор пересек комнату и бережно положил ее на панцирную кровать, аккуратно принявшую легкую ношу.
– Нужно задернуть занавески, – подсказала Вера. – С улицы нас могут заметить. У меня ведь ни с кем ничего подобного не было…
– Нам некого бояться, теперь мы с тобой всегда будем вместе, – пообещал Прохор. – Но все-таки задерну. Боюсь, что такую красавицу, как ты, у меня может кто-то украсть.
– Прохор, я у тебя все спросить хотела, да как-то не решалась… А куда ты должен был пойти на следующий день, когда мне назначал свидание на послезавтра?
– Ревнуешь? – с улыбкой спросил Бурмистров.
– Только самую малость.
– В разведку должен был пойти. Не знал, вернусь ли… А огорчать тебя не хотел. Если бы не пришел, тогда бы ты решила, что я раздумал, и больше бы обо мне не думала. А может быть, забыла бы совсем.
– Тебя трудно забыть.
Прохор подошел к окну. Через распахнутую форточку в комнату пробивалась свежесть вместе с запахами цветов, разросшихся в округе. Забравшись на самый верх небосвода, огромная луна освещала бледно-мертвым сиянием окрестность. Дорога пустынная, не слыхать проходящего транспорта, только где-то вдалеке, совершая какие-то маневры, грохотала бронированная техника.
Задернув занавески, Бурмистров вернулся к кровати, на которой поверх тонкого байкового одеяла лежала обнаженная девушка, совершенно не стесняясь белоснежной притягательной наготы. Аккуратно сложенное платье лежало на старой табуретке. Протянув к Прохору руки, Вера произнесла:
– Иди ко мне, мой желанный. Только не торопись, я хочу, чтобы эта ночь продолжалась бесконечно.
– Мне этого тоже хочется так же, как и тебе… Мне некуда торопиться, милая.
Обнаженные, наэлектризованные близостью, устроились рядышком, как оголенные провода, способные выстрелить искрой…
– Кажется, наконец я нашел свой дом, – признался Бурмистров.
– Ты, наверное, так говорил всем женщинам, которые тебе нравились.
– Я такое сказал впервые. – Дотянувшись до гимнастерки, Прохор вытащил из кармана небольшой кусочек алюминиевой проволоки и попросил: – Дай