Методология и социология психологии. А. В. Юревич

в обыденном опыте практически невозможно. Но даже если некое психологическое явление рельефно проявляется в обыденной практике, для того чтобы приобрести статус факта или феномена психологической науки, оно должны быть воссоздано и продемонстрировано в эксперименте. Так, скажем, явление беспричинной агрессии известно достаточно давно, но для придания ему статуса научного феномена понадобился эксперимент С. Милгрэма (см.: Шихирев, 1999). Вообще одной из закономерностей формирования эмпирического знания в психологии является то, что она не признает обыденные наблюдения и обобщения в качестве научных фактов, а стремится перевоссоздавать их в условиях эксперимента. Такое перевоссоздание и переопределение в терминах научной психологии служит для обыденных наблюдений своего рода пропуском на ее «территорию».

      Некоторые факты и феномены психологической науки, такие как объем непосредственной памяти, по существу являются ее эмпирическими обобщениями, а граница между ними и другими видами психологических обобщений весьма условна. Тем не менее факты и феномены всегда привязаны к конкретному опыту, в отличие обобщений всегда очень наглядны, носят констатирующий, а не объяснительный характер, и явно имеет смысл разделять эти два вида психологического знания.

      Что же касается различий между двумя наполнителями данной категории психологического знания – фактами и феноменами, то они весьма релятивны. Одни и те же явления иногда называют фактами, иногда – феноменами. В то же время можно уловить тенденцию относить к категории феноменов наиболее «интересные» факты, содержащие в себе элементы неожиданности и парадоксальности, противоречащие как здравому смыслу, так и предшествовавшим установлению этих феноменов научным представлениям о человеческой психологи, т. е. феномены – это своего рода «привилегированные» факты, признанные особо значимыми и интересными для психологии, а следовательно, тоже прошедшие оценочную процедуру социализации знания.

      Психологические факты и феномены как вид психологического знания органически дополняются такой его разновидностью, как знание контекста установления этих фактов и феноменов, а также условий их проявления.

      Иногда в необходимости такого дополнения усматривают проявление ненадежности эмпирического знания психологии и его главное отличие от эмпирического знания точных наук. Мол, когда физик утверждает, что все тела, обладающие массой, падают на землю, ему нет нужды уточнять, где, когда и при каких условиях эта закономерность была установлена, а психолог непременно должен указывать, какими методами и в какой стране проводилось исследование, насколько многочисленной была выборка, кто входил в ее состав и т. д.9

      Подобное представление верно лишь отчасти. В неклассической, а тем более в современной – постнеклассической в терминах В. С. Стёпина (Стёпин, 1989), науке описание результатов наблюдения всегда предполагает описание и условий этого