– То есть… ты полагаешь, что проклятия не существует?
– Прежде чем отказываться от какой-то идеи или мысли, – сказала я тоном Декстера Кингсмана, – надо эту идею и мысль узнать досконально. Думаю нам следует не только разбираться с тем, что произошло в цирке или кто тебе сейчас хочет зла, но и с тем, что же произошло сто пятьдесят три года назад. Я нашла описание проклятия, но так и не обнаружила информации, с чего все началось. И почему, например, в проклятии было сказано, что за одно и то же деяние Томасов можно и наградить, и наказать. И… Что? – прервалась. – Ты чего так на меня смотришь?
– Ири… а почему мы этим занимаемся? Разве Управление…
– Не отправило меня прочь, так как я ничем не смогу помочь им? – кажется, в голосе прорвались рычащие нотки, а в глазах – молнии, потому как Эльвин вскинул руки в миротворческом жесте.
– Я все понял, понял. Ты умница. Но имей в виду, если я почувствую опасность, тут же прекращаем!
– Скорее я её почувствую, – хмыкнула. – Так что, ты знаешь предысторию?
– Я искал ее, – сказал будто даже с неохотой, – но в летописях ничего не обнаружил, а старшие родственники каждый раз рассказывают какой-то совершенно новый вариант… И не из попыток скрыть правду – они тоже не знают.
– Зато я нашла, где мы можем найти подсказку, – победно поиграла бровями.
– И где же?
Наклонилась к нему и прошептала максимально зловещим шепотом:
– На кладбище.
Ночь, кладбище, фонарь…
– Там статус «все сложно», – начала я объяснение, когда мы сели в машину.
– Какой-какой статус? – переспросил Эльвин.
– Ох, не обращай внимания, – вздохнула и достала свой уже порядком исписанный блокнот, – Я про то дело, самое первое. Так вот, кроме результатов осмотра тела у реки и отчета инспекторов, в папке было только три листа: запись о некой безумной тетке, которая все повторяла слова проклятия – причем информации кто она была и кем приходилась яру Томасу я не нашла. Знаешь о ней?
– Нет, – покачал он головой.
– Ну и ладно. Еще там обнаружился рассказ безутешных родителей, о том, какой замечательный у них был сын – но вполне допускаю, что это была копия некролога, уж очень отстраненно написано… И третий лист – свидетельство экономки, которая смогла сообщить лишь, что «в тот вечер господа заперлись в кабинете. Первым уехал секретарь – умчался на собственной лошади. Вторым – личный слуга, быть может час спустя. Он тоже оседлал кобылу,