Если верить лисам II. Купава Огинская

воспользовался бы своим правом на одно твое «да».

      – А…

      Я успела забыть о том, как много ему задолжала. И ведь он был совершенно прав: прикосновения к чешуе не могли никак навредить ни моему здоровью, ни чьему-то еще… разве только Йормэ мог бы немного пострадать, потому что не бить людей, когда меня накрывают эмоции, я все еще плохо умела.

      – Мне нужно, чтобы ты сама мне разрешила. Добровольно.

      Я поникла. Оставалось последнее средство: задобрить его сладким, но прежде, чем я успела вернуться к теме пирожных, лис неожиданно добавил:

      – И я не злюсь на тебя. – Он придержал входную дверь, пропуская меня вперед, а когда я проскользнула перед ним, склонившись к моему уху, негромко добавил: – В случившемся нет твоей вины.

      – Но если бы я сразу пресекла любые попытки Мари со мной подружиться, она не попыталась бы тебя отравить. И Киллианы… не стоило мне с ними сближаться.

      Йормэ с широкой улыбкой потрепал меня по волосам.

      – Сама себя слышишь? Как часто в знакомых, что хорошо к тебе относятся, ты подозреваешь психопатов? Мари попыталась меня отравить потому, что сама так решила. Ты не просила ее об этом. И граф похитил тебя… – Лис осекся и, помрачнев, хрипло выдохнул: – Прикончу.

      – Не надо! За убийство единственного наследника такого влиятельного рода даже тебя серьезно накажут.

      Йормэ не желал оставлять все так, и мне пришлось согласиться, что переломанные руки – наказание достаточно суровое. В конце концов, членовредительство – не убийство. За такое наследника герцогского рода, вероятно, и не накажут даже…

      Лис немного успокоился, но долго это не продлилось. Какая-то недобрая мысль заставила его нахмуриться.

      – Скажи, Вейя, он же тебя не… обидел?

      Я вспомнила сожженную спальню, затопленную ванную и испорченную комнату на первом этаже и искренне призналась:

      – Нет. Но я его, кажется, очень сильно обидела.

      К тому же несколько раз.

      Йормэ, успокоенный моим рассказом и коробкой малинового зефира, скоро повеселел. К вечеру он уже ничем не походил на того полубезумного лиса, которого я увидела в заснеженной камере.

      Я оправилась от потрясения быстрее и легче лиса, хотя порой все же ловила себя на сожалении, что Ияра нельзя отправить в Берту вместе с Мари.