Денис остолбенел. Я смотрел на его недоумевающее лицо с признаками внутренней неуверенности.
– Ты пойми: жить надо, есть надо… Ладно, хоть Серафима работает в гастрономическом отделе, кормит, считай, всех нас. Нас, двоих мужиков…
Я продолжал читать мораль, а брат уставился на меня растерянным взглядом и даже рот раскрыл от удивления. На его лице застыла немая гримаса. Он упорно молчал. Видимо, я напомнил ему нашего отца, который Денису в подростковом возрасте частенько любил читать мораль на всякие темы. Отец обращался с Денисом словно с больным, вроде проявляя заботу о нём. Считал, что Денис должен быть благодарен за доброту и радоваться ей, но вместо тёплого чувства к отцу брат эту экзекуцию каждый раз переносил молча. Зато с матерью не церемонился, дерзил в ответ на каждую её просьбу.
А я, наоборот, не отмалчивался на постоянные придирки и нотации отца. Всегда отвечал резко и грубовато. За полгода до моего дембеля он заболел и умер от цирроза печени. Мама тоже недолго прожила без отца и умерла от сердечного приступа.
Учил я Дениса уму-разуму не повышая голоса. А он молчал. Тут и время свидания закончилось…
– Ладно, прости, брат, я что-то разошёлся, – произнёс я сконфуженно.
– Всё вроде нормально, – проговорил Денис без всякой обиды, смягчённо.
– Пока, пиши… – я не успел договорить: телефонная трубка отключилась.
Склонив голову, я в сопровождении конвоира шёл по тюремному коридору. Вспомнились испуганные ответы Дениса о Серафиме.
Собственно, меня с ней познакомила наша покойная мать. Она всегда с восхищением говорила о Симе. Однажды в воскресенье мама попросила меня сходить с ней на рынок, сказав, что ей помощь нужна. Сразу же привела в гастрономический отдел.
– Сынок, посмотри на продавца, – шепнула она.
– Мы, наверное, пришли сюда затариться продуктами, а не продавцов разглядывать, – проворчал я.
– Симочка, здравствуй! – обратилась мать нарочито громко при виде черноглазой смуглянки и тут же представила меня ей: – Это мой старший сынок Альберт.
– М-м-м, тётя Маша, здравствуйте, – ответила девушка и мило улыбнулась.
Она заинтересованно посмотрела на меня. Выпрямилась. Я равнодушно взглянул на Серафиму и нехотя улыбнулся. Отметил: лицо суровое, зато глаза сверкали огнём. Чувствовалось в девушке много напористой энергии, вызвавшей во мне растерянность. Серафима, уловив моё настроение, демонстративно переключила своё внимание на мать.
Наклонившись в её сторону, участливо спросила:
– Так, тётя Маша, я вас слушаю, заказывайте.
– Альберт, давай возьмём колбасу варёную, докторскую, – суетилась моя мать, показывая на витрину.
Я сдержанно произнёс:
– Я у тебя сегодня в качестве носильщика, поэтому покупай всё, что считаешь нужным. Денег не хватит – добавлю.
Серафима терпеливо обслуживала, пока мы делали выбор. На меня она больше ни разу не взглянула. Правда, на этом сватовство моей матери не закончилось. Пришлось ещё несколько раз по её просьбе приходить на