В своих поздних работах – фундаментальных философских трудах «Бытие и сознание», «Человек и мир» – С. Л. Рубинштейн дает крайне важное для нас понимание субъекта. А именно: он определяет субъект как способ реализации человеком своей человеческой сущности [курсив Т. В.] в мире. И тем самым выводит на принципиальный – не только для субъектной проблематики, но и всей психологической науки – вопрос о том, «Что есть человек».
Ответ на этот вопрос, раскрывающийся как антропологическая модель составляет основу методологии всякого психологического исследования; в исследованиях субъектной проблематики он стоит особенно остро, определяя собой весь возможный содержательный результат. Вместе с тем ответ на него – в «андеграунде», причем часто и для самих исследователей.
Л. С. Выготский в своей методологической работе писал: «…Всякая психология имела свою метапсихологию. Она могла не осознавать этого, но от этого дело не менялось» (Выготский, 1982, с. 379). Перефразируя, можно сказать: всякое исследование в области субъектной проблематики имеет свою антропологическую модель – она может оставаться имплицитной для самого исследователя, но от этого дело не меняется. Сошлемся здесь и на В. А. Барабанщикова, утверждающего: «Очевидно, что в психологии то или иное понимание человека – „альфа“ и „омега“ любых конкретных исследований» (Барабанщиков, 2000, с. 44).
Импликация антропологической модели приводит к полному методологическому произволу в научных исследованиях. Каждый ученый сам по себе, не отдавая в полной мере отчета, строит «своего человека» – и если эксплицировать эти модели и попытаться их сопоставить, то получится нечто несовместимое. Контекст одних исследований задан моделью «биологического» человека, находящегося в плену инстинктов, других – моделью «социального» человека, получающего свое оформление в результате различных воздействий среды, третьих – моделью «экономического» человека, ориентированного исключительно на получение выгоды, четвертых – моделью «самодостаточного» человека, имеющего врожденные интенции к самореализации… Количество версий теоретически может приближаться к числу исследователей. Накопление в таких условиях эмпирических данных не может не приводить к противоречиям, ощущению полного хаоса и методологического тупика.
Итак, эвристичное определение субъекта С. Л. Рубинштейна (и вся «новейшая история» субъектной проблематики) выводит к узловой точке методологической уязвимости психологических исследований: отсутствию единой эксплицитной антропологической модели.
Ответ на вопрос «Где ее найти?» скрывается и в эпиграфе, взятом Л. С. Выготским к своему методологическому исследованию: «Камень, который отвергли строители, Тот самый, сделался главою угла» [Мтф., 21: 42]. А именно: христианское учение о человеке