– А почему он перестал приходить на нашу землю? – Вожди мешают божественному быку вернуться в Эбир и защитить своё стадо от жадных шакалов. Хотя, конечно, и мы гневим Огуса неразумием и ленью. Вот если бы нашлась женщина, похожая на божественную корову Огеду, то божественный бык не устоял бы. И вновь в Эбире наступили бы благословенные времена, не то, что сейчас: засуха следует за засухой, голод сменяется мором, а мор войной.
Элия уже не слушала старую служанку, она думала о своём. С этой минуты Изель перестал тревожить её воображение, а его место занял божественный бык Огус. В этом, конечно, не было греха, ибо верной жене вождя не возбраняется думать о божественном Огусе в любом из его земных обличий. Возможно, Элия заходила слишком далеко в своих мечтах, но ведь она ни с кем ими не делилась, даже с Фалией, и потому великий вождь Доху-о-доху мог спать совершенно спокойно. – Раньше стоило только одной из жён пожаловаться на невнимание вождя, как его тут же душили, – продолжала бубнить Фалия.
– Не может быть, – поразилась Элия. – А вот и может, – стояла на своём старая ворчунья. – Это означало, что божественному быку прискучила старая оболочка, и он жаждет нового воплощения, чтобы со свежим пылом заставить плодоносить наши поля и размножаться наш скот. – А жёны?
– Их потому и ставили в позу божественной коровы, чтобы не обидеть Огуса. Ведь одна из них наверняка была его любимой женой Огедой, и он обязательно к ней возвращался, но уже в обновлённом обличии. Разве ж в прежние времена позволили бы вождю состариться на покое…
Теперь Элия уже без всякого стеснения думала о смерти Доху-о-доху. Этот дурно пахнущий старик занимал чужое место, мешая божественному быку вернуться к своей Огеде. А ведь вполне может быть, что Огедой является она, Элия.
Первой, с кем Элия поделилась своими соображениями, была Ледия, худенькая узкобёдрая блондинка с большими печальными глазами, которая не успела испытать даже тех куцых радостей, что выпали Элии на заре семейной жизни.
– Он гневит Огуса, – горячо шептала ей на ухо Элия. – Он препятствует воле божественного быка.
Слова Элии нашли отклик не только у Ледии, но и у других жён престарелого Доху-о-доху. И частенько, собравшись для омовения и отдохновения вдали от злых глаз кастрата Глера, они обсуждали эту волновавшую всех проблему. – Может быть, Доху-о-доху не виноват, – сказала однажды Сегия. – Просто нашим мужчинам не хватает смелости, чтобы помочь ему переселиться в сады Иллира. – Правильно, – подхватила Элия. – Бедный и несчастный Доху-о-доху, он так устал управлять