Справа над глазом зазудело, и рука непроизвольно провела по длинному белому рубцу, аккуратно расположившемуся вдоль виска. Он вздохнул. Помимо хромоты, правая сторона головы над ухом очевидно тоже будет выглядеть неприглядно. «Надо подумать над новым позывным. Франкенштейн подошло бы идеально – хромой и с пластиной в башке».
Когда он обрел способность ясно мыслить после операции, первым порывом было узнать, что случилось с боевыми товарищами. Разрывные пули просто так в ногу не прилетают, и было очевидно, что перед тем, как он провалился во мрак, его группа попала в серьезную переделку. Но наблюдающий за ним врач, которого, кажется, зовут Генрих, отмалчивался или менял тему разговора при любых попытках выяснить хоть какие-то подробности того, как Дэн тут очутился и привезли ли сюда кого-то еще из его группы. Всякий раз ответы чередовались от «никого из вашей команды к нам больше не поступало» и «нет, никаких писем и сообщений на ваше имя не было» до совсем уж странного «мы не можем разрешить вам выходить на связь, это связано со спецификой места, в котором вы находитесь». Плевать, с этим он разберется позднее. Зато ему охотно рассказывали о деталях его болезни и выздоровлении.
Лечащий врач поведал ему о том, что от смерти его уберегли примерно два-три процента от общего объема крови, которые он не успел потерять. А вот с ранением в голову счет вообще шел на миллиметры, и если бы пуля прошла чуть правее, то кровотечение стало бы самой меньшей из проблем хирурга.
Перетерпев боль и медленно встав с постели самостоятельно, что уже можно было расценить как маленькую победу, Дэн подошел к зеркалу, которое располагалось над раковиной слева от входа в палату. Когда его вывозили на процедуры, он всякий раз отворачивался, боясь встретить там совсем уж обезображенный скелет, потерявший всякую связь с тем человеком, которым он себя помнил. Однако вчера он решил прекратить игру в прятки с самим собой и начать привыкать к новой личине. Опершись на края раковины и расправив исхудалые плечи, к величайшему облегчению, Дэн увидел просто осунувшегося мужчину с почти потухшим взглядом. Короткие когда-то волосы отросли и почти закрывали уши, челка свисала на высокий лоб, который начали прорезать первые морщины. Шрам на правой стороне головы выглядел ровно так, как он себе и представлял. Возможно, в будущем он скроет его под какой-нибудь прической или попытается удалить косметически, но в ближайшее время придется смириться с этим аксессуаром.
Ярко-зеленые глаза парня тридцати лет придирчиво бегали по отражению, пытаясь понять, что еще в нем поменялось за то время, что он провел