Он с грохотом плюхнулся в кресло, несколько книг с полок упали, и Иосиф даже вздрогнул от столь внезапной вспышки, уставился на Йозефа. Тот улыбнулся, положил руку ему на плечо и сказал:
– Не сердись, просто сегодня у нас тоже был трудный день.
– Вы что, работали?
– Да, решили взять подработку на сегодня, чтобы заработать пару лишних монет. Там сейчас такие страсти происходят! Короче, вот, послушай.
И он рассказал. Уже давно на их фабрике по производству мебели ходили слухи о том, что начальство собирается увеличить продолжительность смены с восьми до десяти часов в день. Сначала их не воспринимали всерьез, это были просто грязные сплетни, на которые мало кто обращал внимания. Но неделю назад начальство, а именно директор Даммер, подкрепил слухи, пожаловавшись на то, что рабочие не всегда успевают выполнить ежедневную норму, а поставки в магазины не могут ждать. Тогда один из этаких «грязных сплетников» напрямую, при всех задал вопрос: «Так что же вы будете делать? Неужели увеличите нам рабочий день или сократите обеденный перерыв? Черт возьми, мы же работаем до седьмого пота!» (Тем более точных указаний в законе относительно трудового дня нет: только не более двенадцати часов для любого графика работы, не считая суточных смен). Все в полном молчании повернулись к Даммеру, тот лишь пожал плечами и сказал: «Поживем – увидим». Послышалось недовольство, претензии и возмущенные возгласы, однако директор молча удалился, и на этой неприятной ноте лекция закончилась.
Бунта никакого не последовало, однако сплетни стали все навязчивее и грязнее: обещают то обеденный час урезать, то сделать суточную смену без перерыва на сон, то вообще пойдет сокращение недовольных работников. Вчера – то есть в пятницу – директор развеял все сомнения и сообщил о сокращении обеденного перерыва с шестидесяти до тридцати минут. Йозеф и Фундук не участвовали в дальнейших событиях, но вскоре стали невольными свидетелями того, как небольшая банда из их же смены направилась в кабинет Даммера. Тот подготовился, выставил всю охрану, которая пропустила только самого тихого человека. Он от лица всех рабочих, всего пролетариата и Интернационала направился к директору, а вернулся печальный и с новостью: «Он говорит: еще одна выходка – и всерьез задумается о продлении рабочего дня». Воинский дух испарился, бунтари ушли, а Йозеф с Фундуком решили пока не вмешиваться. Ну и черт с ним, решил Ренау, велика ли потеря? Но Фундук считал иначе и загорелся идеей забастовки; сказал, что завтра специально выйдет на подработку. Он оставался тверд в своем намерении, сколько бы Йозеф ни призывал его к голосу разума. «И чего мы добьемся? Все равно отдохнем только в гробу». – «Всегда есть шанс на лучшее-с».
Короче, Фундук взял подработку, а Йозеф не хотел это пропустить и надеялся все же вразумить друга.
Итак, сегодня они вышли на работу. До рабочих из другой смены уже долетели последние известия, они также возмущались, ходили к директору – как раз под предводительством Фундука. Все закончилось не очень хорошо: