– Поехали отсюда, – попросила Лиза, вспомнив, что давно живет не здесь, а в маленькой однушке на окраине города, которую она снимала уже несколько лет, устроившись работать тренером спортивных танцев в ту же студию, где упорно оттачивала свое мастерство в качестве ученицы.
Машина тронулась, и на смену нечаянным воспоминаниям вновь пришли мысли о той ночи, когда они с Викой возвращались домой из клуба.
Темнота начала ленивое отступление. На сонную трассу, по которой несся белый ауди, выползла одинокая уборочная машина, похожая на огромную улитку – чудовище мезозойской эры. Ее шум нарушал идиллию зарождающегося утра. Пьяные девушки в ауди хохотали, обсуждая пережитую тусовку. Им было слишком весело, чтобы обращать внимание на правила дорожного движения. От смеха и желания поскорее лечь спать, Лиза часто закрывала глаза и вовсе не следила за тем, как Вика ведет машину. И что? Кого может волновать их неосторожность?
Вика круто свернула на очередном повороте. Уборочная машина шипела и упрямо ползла вперед. Лиза вскрикнула, заметив, что они несутся прямо по встречной. Вика вывернула руль до упора, но их ауди так и не успел вернуться на свою полосу. Монотонное шипение шлангов заглушил пронзительный хлопок, словно кто-то невидимый выстрелил из гигантского ружья. Грохот столкнувшихся машин было слышно за километр. Треск пластмассы и адский скрежет металла еще несколько секунд сотрясал сырой утренний воздух. Лобовое стекло вдребезги. Затем гробовая тишина. Только дым и дорожная пыль. Ослепляющий свет оранжевых мигалок осветил страшную картину. В ауди выжила только одна.
Долгие месяцы реабилитации понадобились Лизе для того, чтобы начать самостоятельно вставать с постели. Когда ее, наконец, выписали, она поклялась, что ноги ее больше не будет в больничных палатах, при воспоминании о которых ее начинало тошнить. Слишком долго она провалялась на жесткой казенной койке, неспособная даже на то, чтобы самостоятельно справить нужду. Тихой ненавистью она ненавидела тех, кто каждое утро подставлял ей под зад холодную утку, не удосуживаясь при этом даже отвернуться.
Очутившись дома, она мечтала потерять память и забыть те страшные и между тем унизительные часы своей жизни. Однако собственная память оказалась еще той стервой. Приходилось считаться и с длинным диагнозом, который, не вдаваясь в медицинские подробности, можно было запомнить как «спинальная травма». Поставив его, врачи не предполагали, что она вскоре выкарабкается. При таких травмах редко кто выживал и при этом не оставался инвалидом. На удивление специалистов, упрямая надежда на возвращения к танцам позволила Лизе довольно быстро идти на поправку, хотя до полного восстановления было еще очень-очень далеко.
Единственный, кто был рядом после той страшной аварии, был ее бойфренд Марк. Он проводил с ней долгие вечера после выписки из больницы, приносил еду, лекарства