Слова Солнца. Игорь Северянин

, в свое время они меня вполне удовлетворяли, если я тогда жe их не сжег. Заменять же какое-либо неудачное, того периода, выражение «изыском сего дня» – неправильно: этим умерщвляется то, сокровенное, в чем зачастую нерв всей поэзы. Мертворожденное сжигается мною, а если живое иногда и не совсем прекрасно, – допускаю, даже уродливо, – я не могу его уничтожить: оно вызвано мною к жизни, оно мне мило, наконец, оно – мое!

Игорь-Северянин

      Из книги «Громокипящий кубок»

      1913 г.

      Ты скажешь: ветреная Геба,

      Кормя Зевесова орла,

      Громокипящий кубок с неба,

      Смеясь на землю пролила.

Ф. Тютчев

      Очам твоей души

      Очам твоей души – молитвы и печали.

      Моя болезнь, мой страх, плач совести моей,

      И все, что здесь в конце, и все, что здесь в начале, –

      Очам души твоей…

      Очам души твоей – сиренью упоенье

      И литургия[1] – гимн жасминовым ночам;

      Все-все, что дорого, что будит вдохновенье, –

      Души твоей очам!

      Твоей души очам – видений страшных клиры…[2]

      Казни меня! пытай! замучай! задуши! –

      Но ты должна принять!.. И плач, и хохот лиры –

      Очам твоей души!..

1909

      Ее монолог

      Не может быть! вы лжете мне, мечты!

      Ты не сумел забыть меня в разлуке…

      Я вспомнила, когда в приливе муки,

      Ты письма сжечь хотел мои… сжечь!.. ты!..

      Я знаю, жгут бесценные дары:

      Жжет молния надменные вершины,

      Поэт – из перлов бурные костры,

      И фабрикант – дубравы для машины;

      Бесчувственные люди жгут сердца,

      Забывшие для них про все на свете;

      Разбойник жжет святилище дворца,

      Гордящегося пиршеством столетий;

      И гении сжигают мощь свою

      На алкоголе – символе бессилья…

      Но письма сжечь, – где я тебе пою

      Свою любовь! Где распускаю крылья!

      Их сжечь нельзя – как вечной красоты!

      Их сжечь нельзя – как солнечного неба!

      В них отзвуки Эдема и Эреба…

      Не может быть! Вы лжете мне, мечты!

1909

      Весенний день

Дорогому К. М. Фофанову[3]

      Весенний день горяч и золот, –

      Весь город солнцем ослеплен!

      Я снова – я: я снова молод!

      Я снова весел и влюблен!

      Душа поет и рвется в поле,

      Я всех чужих зову на «ты»…

      Какой простор! какая воля!

      Какие песни и цветы!

      Скорей бы – в бричке по ухабам!

      Скорей бы – в юные луга!

      Смотреть в лицо румяным бабам!

      Как друга, целовать врага!

      Шумите, вешние дубравы!

      Расти, трава! цвети, сирень!

      Виновных нет: все люди правы

      В такой благословенный день!

1911

      В березовом коттэдже

      На северной форелевой реке

      Живете вы в березовом коттэдже[4].

      Как Богомать великого Корреджи[5],

      Вы благостны. В сребристом парике

      Стряхает пыль с рельефов гобелена

      Дворецкий ваш. Вы грезите, Мадлена,

      Со страусовым веером в руке.

      Ваш хрупкий сын одиннадцати лет

      Пьет молоко на мраморной террасе;

      Он в землянике нос себе раскрасил;

      Как пошло вам! Вы кутаетесь в плэд

      И, с отвращеньем, хмуря чернобровье,

      Раздражена, теряя хладнокровье,

      Вдруг видите брильянтовый браслет,

      Как бракоцепь, повиснувший на кисти

      Своей руки: вам скоро… много лет,

      Вы замужем, вы мать… Вся радость –

      в прошлом,

      И будущее кажется вам пошлым…

      Чего же ждать? Но морфий –

      или выстрел?..

      Спасение – в безумьи! Загорись,

      Люби меня, дающего былое.

      Жена