– Рассказывайте, – приказал он.
Обергруппенфюрер был уже полностью в курсе и, возможно, знал обо всем больше подчиненного, но Франц покорился велению долга. Он вкратце изложил информацию, только что полученную от Хёлма.
Пернинкен не стал смотреть на тело. Фуражка на голове лишала его доброй половины персональной харизмы: величественно голого черепа.
Бивен, решив его спровоцировать, описал образ действий при убийстве – ведь речь шла именно об убийстве – и подробно остановился на пытках, которым подвергся несчастный детектив.
Обергруппенфюрер промолчал. Он стоял всего в метре от Бивена, опустив голову, и черты его лица было не различить. Зато погоны, нашивки и медали блестели под луной.
– Как вы объясните, что офицер Крипо оказался закопанным здесь, убитый двумя пулями в затылок после пыток?
Это я вас должен спросить, чуть не ответил Бивен, но такая дерзость ни к чему бы не привела.
– Слишком рано судить, обергруппенфюрер, но расследование…
– Расследования не будет, – спокойно прервал его шеф.
Он прикурил сигарету и стал, по всегдашнему обыкновению, расхаживать туда-сюда – по вспаханной земле это было не так-то легко. Увидев, как он споткнулся, Бивен посмотрел на начальника другими глазами. Никогда еще тот не казался таким реальным… и таким пустопорожним.
– Главный вопрос в другом: кто это сделал?
– Да, кто? – невольно повторил Бивен театральным тоном.
– Это могли быть вы, это мог быть я, – не моргнув глазом бросил Пернинкен. – Или же эти сволочи из СД[73]. Или даже, почему бы нет, сама Крипо.
– Расследование…
– Повторяю, его не будет. Никто не станет терять время на дело, которое так или иначе замнут. Если Винер лежит здесь, у наших ног, значит сам виноват. Пути фюрера… неисповедимы.
В этом замечании не было и следа иронии. С точки зрения эсэсовцев все было решено раз и навсегда: Адольф Гитлер бог.
Бивен предпочел сменить тему:
– Я видел этим вечером герра Кёнига.
– Я знаю. Он мне звонил.
– Почему вы разрешили ему поделиться со мной информацией о кинжале?
– Я не понимаю, как вы могли бы продолжить расследование, не владея всей информацией по делу.
На этот раз Бивен чуть было не заорал: «Не держите меня за полного идиота!» Но снова выбрал униженный, почти вкрадчивый тон:
– Однако я впервые слышу об этом важнейшем обстоятельстве. О нем не упоминается ни в одном…
– Сначала мы должны были увериться, что вам можно доверять.
– В каком смысле?
– Бивен, за вами следили в последние дни. Теперь мы считаем, что, прежде чем задержать преступника, вы сумеете поступить должным образом.
– Позволив вам убить его?
Бивен высказался слишком прямолинейно. Даже в гестапо следовало выбирать выражения.
– Если я арестую