Поэтому пролог будет насыщен и смел, а иначе быть и не может, учитывая нижеследующий трехсотстраничный карнавал.
Сейчас вам предстоит узнать несколько забавных вещей: например, про интимное и человеческое, про мировую литературу и про то, как вам повезло.
Начну.
Начну с известного и простого факта, что у каждой книги своя собственная тема: это и универсальная идея, и урок, и послание, и какой то особенный код, который передается от автора читателю и оставляет в его памяти метку об авторе и его труде.
Раздумывая об этом, я часто замечала собственное сопротивление. Не то чтобы я желала оспорить красивую и убедительную мысль о литературном многообразии… нет, но рискну её уточнить и, может быть, этим упростить писательский труд, который, поверьте мне, невероятно сложен.
А идея моя в том, что все писатели пишут об одном и том же: о любви.
Должно быть, кто-то на этом месте воскликнет:
– Оставьте любовь бульварным романчикам, мягкому переплету, по сотне за историю. Вот там любовь, а у нас… всё серьезно!
А кто-то спросит: в чем же новость? Этой идее лет… начиная с Шумера.
Новость в том, что в литературе на самом деле нет ничего, кроме любви. Тем других не существует… пусто, мыльный пузырь, оп-па – были, были, и нету… а любовь есть, была и будет.
Остается представить ударные волны, подкатывающие к моим берегам, и шипение:
– Ну и выскочка! Да что её слушать?!
Мне скажут много обидного, будто бы я упрекнула всех в слабости, и писать о любви – это что-то постыдное, и своим утверждением я обнажила самую суть и так, без всего, выставила на всеобщее посмешище абсолютно всех, да еще и крикнула, что раскрыла какой-то подлый обман о том, что писатели покрывают любовь любым попавшим под руку лопухом.
– Тысячи лет пишут о мире и войне, о добре и зле, о героизме и страдании, а она пришла и рушит! – Нет и нет! Литературное сообщество – культурные люди, а не какая-то либеральная свора, чтобы кивать и легковерить! Любовь – тема важная, но не единственная, и глупо это отрицать.
Вы правы, но и я права.
И дело даже не в том, что любовь – универсальная тема, к которой обращаются и чтобы всё обосновать, и за спасением сюжета, а в том, что чувство это всеобъемлюще настолько, что вмещает в себя все остальные эмоции, вбирает в себя все прочие темы.
Обратимся к физике. Это всегда полезно. Любовь – солнце, а всё множество литературных идей – стеклышки.
Проведем опыт с преломлением света и искажением луча на практике и представим абстрактного автора, решившего написать, к примеру, не о любви (!), а о важном.
– Напишу-ка я про выживание! – ликует он, – да, именно так: агрессивный мир, тотальные войны! – распаляется, вынимает из кармана мутное стекло, протирает его рукавом рубашки, подносит к глазу и рассматривает сквозь него солнце.
Потом долго мнется, что-то бормочет, может быть, сам себе кивает и ухмыляется, твердит:
– Ох и хорошо! Глянь-ка, как хорошо и складно! Выжить, непременно выжить! – На том он садится и выписывает историю персонажа, которому приходится преодолевать бесчисленные испытания, чтобы прожить еще один день… не забывая упомянуть, что единственным его побуждением к победе остается: обнять любимую мать / невесту / лабрадора Джесси, ну, или спасти человечество, опять же не за медальку, а по причине глобальной любви к людям, или спастись из-за нежного обожания к самому себе.
Всё это о любви!
С физикой понятно: вопросов нет, рассуждаем дальше.
Известно ли вам, что синонимов к слову «любовь» великое множество, и эта масса превышает количество родственных значений к таким словам, как война, мир, достоинство, честь, зло, добро и прочим, так любимым авторами.
Этот факт – прямое доказательство того, что у любви настолько абсолютная реальность, что меры ей нет.
Любовь – лавина без расписания; любовь – подарок, без цены, без повода; любовь – пункт в любой повестке любого общества. И даже если пункт этот несправедливо последний, с него всё равно начинают и на нём останавливаются, отодвигая всё остальное – пустое и ненужное – на завтра / навсегда.
Любовь – единственная писательская тема еще и потому, что чувство это – загадка, а любой автор мнит себя большим авторитетом в личных вопросах, поэтому любовную загадочность он отрицает и твердит о себе как о человеке, разгадавшем мировую тайну и поэтому лишенном всяких условностей и контрактов с собственной совестью.
Кому, как не ему, писателю, известно о любви так много, что писать о ней уже не стоит – уж лучше рассказать приключенческую историю, где много обмана и движения? И, начав, он повествует о том, как кто-то кого-то разлюбил, а разлюбленный начинает мстить вертихвосту.
– Разве новелла не о любви?
– Вздор, какая любовь? – ответит труженик пера, – мой герой – разрушитель морали, бунтарь / он противится ханжеству / он искатель красоты / он разочарованный