Куртка-то совсем не изношенная… а разбрасываться вещами не стоит. И неважно даже, кому они там раньше принадлежали.
Но потом я ловлю своё отражение в зеркале и прихожу в себя.
Волосы у меня спутанные, кожа бледнее обычного, футболка вчерашняя… и я держусь за эту куртку так, словно она – всё ещё часть Сэма. Вздрагиваю в замешательстве и отвожу взгляд. Нельзя оставлять её себе. Я должна избавиться от всех его вещей, иначе так и не смогу жить своей жизнью.
Захлопываю дверцу шкафа и спешу прочь из комнаты, пока не передумала.
На кухне меня встречает мама: она склонилась над раковиной и смотрит в окно. Сегодня воскресенье, и она работает из дома.
Под ногами предательски скрипит последняя ступенька.
– Джули… это ты? – Мама не поворачивает головы.
– Ага, не волнуйся.
Я надеялась проскочить мимо неё незамеченной. Вместе с коробкой. Не хотелось изливать перед ней свои чувства.
– Что там такое?
– Да Дэйв, – шепчет она, заглядывая меж жалюзи. – Устанавливает камеры наблюдения на дом.
– Да?
– Как я и думала.
Дэйв переехал в соседний дом полгода назад, и мама почему-то решила, что его послали за нами следить. Она превратилась в параноика с тех пор, как несколько лет назад получила правительственное письмо, содержанием которого со мной делиться отказалась.
– Лучше тебе не знать, – сообщила она мне тогда.
Полагаю, это касается её небольшой лекции на старой работе, которая стала причиной протестов. Студенты, у которых она преподавала, разбили все часы на территории университета. Против чего они выступали? Против концепта времени. Мама утверждала, что её просто не поняли, но университетский совет назвал её стиль преподавания слишком уж радикальным и заставил написать заявление об увольнении. Она убеждена, что университет и натравил на неё правительство.
– То же случилось с Хемингуэем, – объяснила она. – Но ему не поверили. Увлекательная история, погугли, почитай.
– Говорят, кто-то вскрыл соседский гараж на прошлой неделе. – Я пытаюсь её успокоить. – Вот ему и понадобились камеры.
– Как вовремя, – отвечает мама. – Мы здесь уже сколько… три года живём? И никто ни у кого даже садового гнома не украл.
Держать коробку тяжело, и я перехватываю её поудобнее.
– Мам… мы ведь не держим садовых гномов, – говорю я.
К счастью.
А потом продолжаю:
– Да и винтажные автомобили не коллекционируем.
– Ты на чьей вообще стороне?
– На нашей, – уверяю её я. – Так что поделись планами: как мы собираемся избавиться от соседа?
Мама убирает руку от жалюзи и вздыхает.
– Понимаю, да… я опять слишком параною.
Она делает глубокий вдох – как учил её инструктор по йоге – и переводит на меня взгляд.
– Я рада, что