Но мы оба знали – взяться за Гиблый яр было решением правильным. Очень правильным. Ведь пока жива была Ярина, лес еще кое-как но силу сохранял, а вот коли и она пала бы под действием скверны… рано или поздно отравлена была бы река, а значит и Водя и все его владения, а опосля скверна добралась бы и до нас…
– В Гиблом яру работы много, – сказала я.
– Леший нужон, – подтвердил мой леший, и добавил, – я справлюсь.
Я на него снова поглядела, и скрывать не стала, правду сказала:
– Пока там хозяйка твоя прежняя, нельзя тебе в Гиблый яр.
Заскрежетав, пожал плечами мой лешинька, и ответил:
– Отболело уже, Веся, да и облик человеческий я утратил – нет у нее более силы надо мной, а вот тебе моя сила сейчас позарез нужна, сама ты в Гиблом яру не справишься и о том ведаешь.
– Обдумать нужно все, – помолчав, решила я. – Навкару создать непросто – а кто-то создал. В яру заповедном создать область, для лесной ведуньи не ощутимую крайне непросто – но кто-то создал. Тут думать нужно. То, что во врагах у нас чародей один это дело понятное. То, что ведьмы-изменницы есть – тоже ясно. А вот как давно это есть?
– И сколько навкар у них? – добавил к моим вопросам свой лешенька. – И только ли навкары?
А вот это уже совсем страшный вопрос.
– Чего побледнела? – вопросил леший. – На территорию леса Заповедного ни одна навкара не проникнет, чащу уж проинформировал, да она и сама с такой напастью справилась бы.
– На территорию леса – нет, не проникнет, – согласилась я, – вот только вокруг леса деревеньки человеческие, лешинька, а одна навкара всю деревню за ночь вырезать вполне может.
Нахмурился леший, насупился. Да, будь я ведуньей простой я бы о таком и не подумала, но я ведьма, мне за людей тревожно тоже.
– Поднимайся из воды, отнесу в бор сосновый, – сказал леший, и сам поднялся. – Вечер нынче утра мудренее будет, так что вечером поговорим.
Тут он прав был, полностью прав.
***
Наспех поев после теплой бани, я покинула избу в обнимку с одеялом, и вскоре практически спала, едва устроилась на теплой хвое Соснового бора. Наверное, только здесь поняла, насколько сильно устала, но это было только начало. Совсем начало. Рядом со мной лежали две клюки, леший обе оставил, берегся, и вот теперь они присматривались друг к другу, и тянулись одна к другой. Тонкая, светлая моя клюка, в которой силы было так много, и большая широкая черная клюка яра Гиблого, в которой силы еще только просыпались. Со временем, я уже знала, они станут равными – станут отражением меня и будут обе тонкие, но крепкие, способные гнуться, но не ломаться, скрывающие потенциал, но готовые принять любой вызов судьбы. Одно их от меня отличало – рыдать не будут, и больно им не будет тоже.
***
Не люблю сны. И есть за что не любить – все они почему-то о прошлом. О том прошлом, которое уже не вернешь, не возвратишь, и которое возвращать не хочется вовсе.
Огромный бордовый зал, алые спинки кресел, лепнина в позолоте, сцена, ярко