Так было и в тот день, когда по случаю 27-ой годовщины Великой Октябрьской революции Куйбышевский сахарозавод завез в свою подшефную школу целый ящик нежной, тающей во рту полуфабрикатной сахарной ваты, которая была тогда не менее изысканным лакомством, чем какие-нибудь довоенные шоколадные «бомбы» или латвийские карамели в ярких обертках-фантиках – самое ценное, что дало тогдашним детям СССР «воссоединение» Прибалтики.
Как же он был рад той праздничной сахарной вате, которую им, второклашкам, выдали на большой переменке. Женя быстро сжевал половину, а остальную часть завернул в промокашку, благоразумно решив оставить «на потом». В школьном дворе, куда он вышел на большой переменке, к нему привязался долговязый парень из 7-го «Б».
– Пойдем пройдемся, – предложил он.
Они вышли из ворот на улицу и остановились за углом. Здесь мальчишка неожиданно подошел ко Жене вплотную, заложил руки за спину и угрожающе промычал:
– Бей жидов, спасай Россию – всем нам будет хорошо.
– Ты что дразнишься? Чего я тебе такого сделал? – испугался Женя, но тут же понял в чем дело.
– Давай сюда вату, жидюга, – приказал парень, угрожающе сжимая кулаки.
Женя ничего не ответил и прижался всем телом к забору. Тогда обидчик взмахнул рукой и сильно ткнул кулаком Женю в грудь. Тот скорчился от боли, а бандюг залез к нему в карман, вытащил скомканную подтаявшую вату и, как ни в чем не бывало, вразвалочку зашагал обратно. Женя горько заплакал от щемящей сердце обиды, от боли, от своего позорного бессилия.
Крадучись, чтобы никто его не заметил, он пробрался на школьный двор и плюхнулся на ближайшую скамейку. Краем глаза увидел, как шестиклассник, облизывая пальцы, жрал его вату. Никто из гулявших во дворе школьников не обращал внимания ни на обидчика, ни на обиженного.
Женя сидел на скамейке, страдал, размазывал ладонью слезы по грязной щеке и не заметил, как к нему подошел Марик. Он посмотрел на друга изучающе, потом сказал:
– Ты чего ревешь? Вот нюни распустил. Это твоя что ли вата?
– Ага, – ответил Женя, заревев уже громко.
Марик порылся в своем глубоком заднем кармане, достал из него большой ржавый болт:
– Вот, на, держи. Если будут приставать, долбани по морде, сразу отстанут.
И тут что-то в Жене прорвалось. Он вдруг почувствовал какой-то непривычный приступ злости. Вскочил со скамейки, в несколько прыжков пересек двор и под удивленные возгласы ребят, как коршун, набросился на дожевывавшего вату парня.
Сжимая в кулаке болт, он размахнулся и со всей силой стукнул его по уху. Тот, растерявшись от неожиданности, закрыл лицо руками, а Женя в каком-то редком для него исступлении продолжал бить мальчишку в грудь, плечи, голову. Наконец, тот не выдержал и побежал в сторону школы, а ребята из разных классов, обступив Женю со всех сторон, стали расспрашивать, в чем дело. Подошел Марик и с гордостью за своего подопечного объяснил:
– Так ему, гаду, и надо, не будет маленьких обижать.
С