А затем тело, принадлежащее моему бывшему мужу, исключительно своим напором, без рук, втаскивает нас обоих в кабинет, оставив секретаршу непонимающе хлопать ресницами.
Глава 3
Он помнит, что я люблю зеленый чай…
Эта глупая мысль – первая, которая проклевывается, когда за нами закрывается дверь, и я оказываюсь в роскошном кабинете генерального директора. Давыдов умеет сделать так, чтобы вещи вроде бы были обычные (нет ни позолоты, ни лепнины), но ты чувствуешь их стоимость. Например, массивный директорский стол или кожаный диванчик в углу – для гостей, – рядом с которым стоит кофейный столик.
Вроде бы классический интерьер, но от него веет богатством и силой.
Я сажусь напротив Влада, одернув юбку, и говорю со скептицизмом:
– У тебя очень приятная секретарша
– Ира? Ну да, она старательная. Ты на лифте ехала? Не понимаю, почему разминулись.
– Угу, на лифте.
– Я тоже, – хмыкает Влад. – Кто придумал ставить в одном здании два лифта? Ну, да ладно. Итак, обсудим условия?
Он подается вперед, чисто в начальственном жесте, складывает руки в замок, и я рассматриваю его пальцы так, будто вижу их впервые. Переплетения вен, что струятся от запястья и выше, под манжеты строгой рубашки. Застегнутые пуговицы, под которыми скрывается каменный пресс.
Влад Давыдов всегда вызывал во мне неправильные мысли, но почему-то после развода они стали ярче и острее.
Он – акула бизнеса, но я тоже давно не институтская дуреха, поэтому качаю головой.
– Никаких условий раньше времени. Я всё ещё не уверена, что соглашусь работать на тебя. – Его взгляд ехиден, в нем читается «ну-ну, конечно», но я упрямо продолжаю. – Ты назвал сумму, от которой сложно отказаться. Допустим, мне даже захочется попробовать. А вот ты уверен, что я потяну вашу компанию? Не боишься облажаться?
– Заяц, неужели ты думаешь, что за то время, пока ты колебалась, я не пробил тебя вдоль и поперек?
Р-р-р, специально, что ли, выводит из себя?!
Какой я ему заяц? Я перестала быть зайцем, кроликом и другими длинноухими ровно в тот день, когда мы подписали заявление о расторжении брака.
«Триста пятьдесят тысяч», – проносится у меня в голове почему-то голосом Оли.
Вдох-выдох, Маша. Крепись.
– Во-первых, не называй меня так. Мы же договорились.
– Ах да, Мария Олеговна, извините, – прижимает он ладонь к губам, ничуть не смутившись. – А во-вторых?
– А во-вторых…
В эту секунду старательная Ира, виляя всем, чем можно вилять в двадцать лет, вносит поднос с двумя чашечками. Кофе Давыдова идеален, нет никаких сомнений. А вот мой чай она явно перезаварила из вредности, потому что он темно-коричневого цвета. Но я важно отхлебываю и продолжаю диалог:
– А во-вторых, что ты выяснил?
– Ты пашешь в какой-то сомнительной конторке и занимаешься расчетами с клиентами. Впрочем, там ты работаешь последние восемь