– Убьёшь меня? – резко разворачиваюсь к нему, подтягиваю под себя ноги и сажусь на подушку. – Так ты просто дай мне ручку и покажи, где подписать. Да не теряй времени. Зачем ещё и еду притащил? Все, кто меня любит, давно уже там меня ждут, – в горле начинает першить, глаза перестают видеть от подкативших слёз. Пожалуйста! Да, да! Заберите меня! Почему все бросили? – Я не собираюсь отрабатывать твоё великодушие!
Стараюсь убить Ярослава презрительным взглядом. Но в ответ вижу лишь лёгкое раздражение.
– Тебе, – он наклоняет корпус вперёд и теперь легко может дотянуться до меня руками, – очень повезло, что ты – непуганая дура – сейчас говоришь именно со мной. Чтобы добиться чего-то от женщины, никто не приставляет к её голове ствол. Ей делают больно морально или физически. И поверь мне, лучше быть мёртвой куклой, чем живой и поломанной.
От его тихого, почти вкрадчивого голоса по спине и рукам бегут крупные мурашки. Слёзы высыхают. Он не угрожает, он констатирует факт. Чем могло бы обернуться для меня неуместное желание показать характер.
– Почему ты помогаешь мне? – спрашиваю шёпотом, тону в его вспыхивающих в сумерках комнаты карих глазах и абсурдно думаю о том, что они красивые. Даже когда заставляют кровь застывать в венах, а сердце – стучать быстрее.
– Потому что не люблю случайных жертв, – суёт мне в руки поднос. – Ешь, я сказал.
На подносе тарелка с пловом и стакан сока. Выглядит достаточно аппетитно, пахнет тоже. Хочу выпрямить ноги, чтобы сесть поудобнее и действительно поесть. Но неожиданно икру пронзает тысяча острых игл. Аааа! Прикусываю щёку изнутри, чтобы реально не закричать. Судорога. У меня бывает. Я неловко вскидываю руки, чтобы обхватить больное место пальцами и совсем забываю о подносе. Он со звоном опрокидывается на пол. Сок выплёскивается Ярославу на джинсы, и стакан падает на пол. Разбивается. С ужасом поднимаю глаза от осколков на мужчину. Замечаю, как часто вздуваются его ноздри, как плотно стиснуты зубы, как он смотрит на меня, не мигая.
– Ты… – проглатывает слова и со свистом выдыхает, резко вставая на ноги.
Я сжимаюсь и закрываю от ужаса глаза, игнорируя ослабевшую боль в ноге. Хочется закричать, что я не специально, но язык словно прирос.
– Подписывай живо.
Что-то лёгкое падает на кровать. Открываю глаза и вижу папку с документами.
– Ты в состоянии сделать четыре росчерка, – цедит сквозь зубы Ярослав и протягивает мне ручку. – Подпись на каждой странице.
Беру её в свои дрожащие пальцы и кладу документы на колени. Руки не слушаются, стараюсь делать штрихи ровными, но буквы всё равно косые. Ставлю последнюю подпись, и Ярослав выдирает предметы из моих рук.
– Похоже,