– У себя… Саш, тут такое дело. Сама Мигера тебя вызывает. Злая, как собака. Так что готовься… – звонок обрывается. Скинула. Запалили моего информатора, но ничего, что-нибудь соврёт.
Кто ж меня опередил? Никак свекровь решила поплакаться начальству, что я семью разрушить решила. Вот же ж…
– Мила Германовна, – стучу в приоткрытую дверь, – К вам можно?
– А, здравствуйте, Александра Сергеевна, – снимает с носа свои окуляры на цепочке и кладет их на стол, – Присаживайтесь поближе, так нам с вами будет удобнее.
– Зачем вы меня вызывали?
– А вы не догадываетесь? – презрительно поджимает губы, очерченные красным карандашом, в «бантик» и сверлит меня тяжелым взглядом, – Хорошо, что ваши похождения не успели стать достоянием общественности и репутация лицея не пострадала! Вы хоть представляете себе сколько сил вложено в то, чтобы дети самых обеспеченных людей нашего района учились в наших стенах! – в полном недоумении таращусь на начальницу, прикидывая в голове, что же такого я могла натворить, но память не выдаёт ни единого инцидента.
– Я… – от ее хмурого взгляда даже начинаю запинаться, – Я совсем не понимаю, о чем вы говорите…
– Не понимаете? У вас, милочка, совсем совести нет! – она хватает со стола белый конверт и кидает передо мной на стол, – Ну так полюбуйтесь тогда. Возможно, ваша алкогольная амнезия развеется, и в следующий раз вы будете думать о последствиях, перед тем как загружать подобные фотографии в социальные сети, – директриса обхватывает виски руками, – Подумать только! Какой кошмар! Эту порнографию могли увидеть дети!
– Но… – достаю содержимое из конверта и в полном шоке рассматриваю фотографии пятилетней давности с Аленкиного девичника… На нескольких снимках запечатлён мой танец на сцене с артистом гоу-гоу. Да, он раздет до трусов, немного обнимает меня, но я то в платье!
– Какой пассаж, Александра… Кто же из нас не ругался с мужем, но так откровенно опозорить близкого человека… – поднимаю на неё глаза, сжимаю в кулак снимки, потому что понимаю откуда они попали к начальнице. Старая стерва, решила меня ещё и на работе унизить!
– Послушайте, Мила Германовна, этим фото очень много лет и они никогда не были достоянием интернета! У моей свекрови появился веский повод испортить мне жизнь, но я вас прошу поверить мне…
– Я не могу допустить, чтобы о сотрудниках лицея ходили слухи, – достаёт из стола чистый лист бумаги и кладет передо мной, – Я вас очень прошу, написать заявление по собственному желанию, если откажитесь – уволю по статье, – голос жесткий. Да… Мигера известная пуританка, свекровь знала куда бить. Только вот зачееем?
– Я напишу, – понимаю, что спорить бесполезно. Жизни в лицее мне не видать.
В груди болит так, будто выжгли напалмом все внутренности. К горлу снова подступает громадный комок слез, и я держу его до самого последнего момента, пока за моей спиной не закрывается дверь. В бессилии