Быстро говори как есть, и всё. Гнойники нужно вскрывать резко.
– Доктор Эндро, добрый день. Что с моей дочерью? – в лоб задала я вопрос.
– Я вчера был в приюте и обследовал девочку. Меня насторожило её самочувствие…
– Доктор, – резко перебила я его, – что с ней?
– Юлианне нужна срочная операция на сердце.
Я пыталась сообразить, о чём он. Юле эта операция с рождения нужна. И мы это уже обсуждали.
– У нас нет медицинской страховки и возможности её получить. Что вы можете предложить? – появившаяся в дверях воспитатель, покачала головой. Наверное, ей не понравился мой тон, но я ничего не могла с собой поделать.
Я нервничала и откровенно боялась.
– Мы можем сделать операцию, но нужно сердце, – продолжил врач.
Ага. Сердце им подавай. Где же его взять? Хотя…
– Какова цена? – перешла я к главному. Омх помялся, а затем поднял лист электронной бумаги. От количества нулей в цифре мне стало плохо.
Офигельон какой-то.
И это стоимость операции?! В шоке я пару раз моргнула.
– Вы издеваетесь? Сами хоть видели такую сумму? – взревела я.
– Мисс Карс, Юлиана находится на нелегальном положении и выбор у вас невелик. Или вы ищете указанную суму, или ваша девочка обречена.
Слова доктора буквально прибили меня к месту.
– Сколько времени ещё есть? – мой голос дрожал от страха и лютой злобы.
– Врать не стану – два месяца, может быть меньше. И с каждым днём ей будет только хуже. Отсчёт пошёл, мисс Карс. Вам нужно опередить время.
И всё. Визор погас. Я сидела и таращилась в плоский прозрачный экран, будто ждала чего-то ещё.
Время пошло!
– Да твою мать!!! – наверное, мой вопль был слышен даже на улице. – Да как так-то?
– Криста, спокойно, – мисс Вонг быстро подошла ко мне и надавила на мои плечи, – не пугай детей.
– Да как так-то! – я сама не заметила, как разрыдалась.
Наверное, впервые за столько лет.
Впервые после смерти матери, я по-настоящему рыдала. Даже гибель сестры меня так не прогнула. А сейчас я давилась дыханием. Да как так-то! Я не могла принять слова доктора. Во мне всё протестовало.
– Успокойся, девочка, – воспитатель впихнула мне в руки невесть откуда взявшийся стакан с водой. – Пей и возьми себя в руки. Этого стоило ожидать. Всё к тому и шло.
Хлюпнув носом, я попыталась сделать глоток, но зубы клацали по прозрачному пластику.
– Мама, – тонкий голосок Юлы оказался сравним с ведром ледяной воды, вылитой на голову. – Ты плачешь? Тебя кто-то поругал?
– Нет, милая, – я отвернулась, не желая показывать свою слабость ребёнку, – просто злой дядя сказал гадость.
– Так по попе ему надо надавать, – это дельное предложение заставило меня улыбнуться сквозь слёзы.
– Нельзя, Юла, – в моём голосе зазвенела строгость, – бить никого нельзя. Это плохо.
– Можно, если он слов не понимает, – возразила моя мелочь.
Я приподняла бровь и глянула