Бине [1888][28] первым выдвинул утверждение (впоследствии подтвержденное многочисленными примерами), что выбор фетиша определяется некими сексуальными впечатлениями, чаще всего полученными в раннем детстве. (Это можно сопоставить с вошедшей в поговорку «прилипчивостью» первой любви у нормального человека: on revient toujours a ses premier amours[29]). Такое развитие особенно очевидно в тех случаях, когда налицо фетишистская обусловленность сексуального объекта. Со значением ранних сексуальных впечатлений мы столкнемся позднее в другом месте[30].
В других случаях замена объекта фетишем бывает вызвана символической связью мыслей, которая преимущественно не осознается человеком. Далеко не всегда возможно проследить пути таких ассоциаций. (Скажем, нога с древности выступала сексуальным символом, судя по мифам[31], а мех обязан своей ролью фетиша ассоциации с волосяным покровом mons veneris[32].) Тем не менее данная символика, по-видимому, не всегда оказывается независимой от сексуальных переживаний детства[33].
Все внешние и внутренние условия, которые затрудняют или отдаляют достижение нормальной сексуальной цели (импотенция, высокая цена сексуального объекта, опасность полового акта) очевидным образом поддерживают склонность задерживаться на подготовительных актах и образовывать из них новые сексуальные цели взамен нормальных. При тщательной проверке всегда оказывается, что даже самые странные из этих новых намерений уже обнаруживаются как намеки при нормальном сексуальном процессе.
Известная толика ощупывания необходима – во всяком случае, человеку – перед достижением нормальной сексуальной цели. Общеизвестно, каким источником удовольствия, с одной стороны, является прикосновение к коже сексуального объекта – и какой приток возбуждения, с другой стороны, эти ощущения обеспечивают. Поэтому задержка на ощупывании, при условии, что половой акт вообще состоялся, вряд ли может быть причислена к перверсиям.
То же самое верно в отношении разглядывания – действия, производного, по сути, от ощупывания. Визуальное впечатление остается самым частым способом пробуждения либидозного возбуждения, а естественный отбор полагается на доступность такого способа – если, конечно, следовать подобному телеологическому подходу – и направлен на поиски красоты в сексуальном объекте. Прогрессирующее вместе с обществом сокрытие тела поощряет сексуальное любопытство, которое стремится как бы завершить облик сексуального