Всё нужно делать вовремя,
жизнь полосато-скоротечная,
и в ней дорога есть неровная,
и люди часто бессердечные.
Чтобы успеть в вагон подцепленный
запрыгнуть на ходу играючи,
и счастья образ наспех слепленный,
прожить мгновенно припеваючи…
И звёздам втихаря подмигивать,
забыть все правила приличия,
и прописать в своей «религии» —
сугубо лично-романтичное.
Лирика современного города
Мерцают в луже блики жёсткие
под современным фонарём,
в нём нет души и птицы гнёздами
не селятся давно на нём.
Мой город, заражённый чёрствостью
и не читающий газет,
здесь звёзды в небе стали роскошью
и чуждый мне менталитет.
Золотой закат
Зеркала красуются в витрине,
заливает золотом закат,
я одна в большом и зыбком мире,
в уязвимом теле напрокат.
Прожектор перестройки
В пространстве Сталинском на Ленинском проспекте
качели лязгают в обшарпанном дворе
и перестроечный работает прожектор,
сжигая медленно эпоху на костре…
Бег
Убегает за окнами день,
машет розовым алый закат.
Можно жить без больших перемен,
разве можно без горьких утрат?
Если взять и забыть календарь,
вырвать числа, сухие листы.
Снять пластмассовый плоский футляр,
просто жить от весны до весны.
Время тает как мартовский снег
на проталинах вешней водой.
Жизнь – финальный командный забег
с неизбежно грядущей судьбой.
Ускоряет стремительный бег,
смена ночи, на утро и день,
вот бы встретился Ноев ковчег,
и сбирался бы вещий Олег.
Я ходила по лезвию бритвы
Я ходила по лезвию бритвы
и была на краю земли,
поднимала я руки в молитве
и вставала босой на угли.
Открывала и душу и сердце,
а потом говорила: «Нельзя!»
Рана с солью – запудрена перцем,
а колода моя без туза.
И крути не крути свою карту
ляжет точно одной стороной,
я в вагоне зелёном плацкартном
отражаюсь в окне молодой.
На перроне пустом завывая
ветер тащит холодную дрожь,
кровь по венам бежит ледяная,
что посеешь, то и пожнёшь.
Пруд покрылся морозною гладью,
и качели скрипят на лету,
в старом парке – диагональю
топчут боль и сухую траву.
Шёпот жизни
Когда ты станешь старше и мудрей,
когда чужая боль покажется своею,
уже не разбросать и не собрать камней,
а я от времени и боли почернею.
Я вспомню кошку у забытого окна
и улиц старых партизанское молчание,
я