– Такой маленький, а как больно от него было!.. Костя, как по-вашему, кончится когда-нибудь война?
V
Костя спал. Он отсыпался за обе эти бессонные ночи и за много других бессонных ночей. Спал то сидя, то лежа; просыпаясь, удивленно повторял слова соседа-сержанта: «Сколько может человек спать?!» – и сейчас же засыпал еще крепче. Окончательно проснулся Костя, когда кто-то громко сказал в коридоре:
– Через два часа Москва!
Светлана, аккуратно причесанная, с подвернутыми рукавами нового ватника, наглухо зашивала свою кофточку без пуговиц, превращая ее в джемпер. Потом стала смотреть в окно.
Костя узнавал и не узнавал подмосковные дачные места. Тут налево должна быть станция – нет станции, один фундамент, над которым колышутся седые травинки. Поредели леса. Далекие деревни стали видны теперь из окна поезда. Вплотную к большим колхозным полям жмутся маленькие кусочки земли, прямоугольные и квадратные. Женщины, одетые по-городскому, неумело копают картошку. Это индивидуальные огороды москвичей. А подальше, на холме, – скромный памятник. Много их уже встречалось и раньше. Они все одинаковые: небольшая пирамидка и красная звезда наверху.
Вот и кончились поля, уже Москва начинается.
Все высокие здания изуродованы грубыми пятнами камуфляжа, чтобы казаться издали (и сверху) чем-то менее значительным.
В городе совсем нет заборов; только по линии деревьев и кустов можно понять, где они были прежде. Сады выходят прямо на улицу. А в садах больше грядок, чем клумб, и всюду, где должна была расти просто трава, и даже там, где ничего никогда не росло, растет картошка.
Сосед-сержант, услышав, что Светлану нужно устраивать в детский дом, сказал:
– Эх, знаю я один детский дом в Москве! Товарища моего ребятишки там живут. Заведующая уж больно хороша… Какие письма отцу на фронт писала! Вот бы тебя, Светлана, туда устроить.
– А вы адрес знаете? – спросил Костя.
– Как же, знаю, конечно. Сколько раз на конвертах видел… Какой же адрес-то?.. – Он посмотрел в потолок и задумался. – Сейчас вспомню, товарищ младший лейтенант… Директора Натальей Николаевной зовут… Душа-человек!
Вечером того же дня директор детского дома Наталья Николаевна сидела у себя в кабинете с книгой в руках. Неожиданный поздний звонок. Она прислушалась. В дверь постучала дежурная няня:
– Наталья Николаевна, вас какой-то военный спрашивает… молоденький совсем… с девочкой.
Наталья Николаевна вышла в переднюю и увидела лейтенанта с подвязанной рукой и черноглазую девочку в ватнике.
Костя, козырнув, почтительно сказал:
– Разрешите обратиться, товарищ директор!
– Пожалуйста.
К ней совсем не подходило официальное слово «директор». Серебряные волосы, белый пушистый платок, накинутый на плечи. Спокойное, внимательное лицо. Она казалась бабушкой в большом и тихом доме, странно тихом, потому что ведь это был детский дом. Но дети набегались днем и теперь спят,