Тайной за семью печатями осталась для меня травля гениальной картины Андрея Тарковского «Андрей Рублев», которую то выпускали на экран, то снимали, то разрешали вывезти за рубеж, то требовали отозвать в день, когда уже в Париже был объявлен сеанс. Председатель Госкино А. Романов метался между Гнездниковским переулком и Старой площадью. В конце концов «Рублев» все же уехал на Каннский фестиваль и получил приз ФИПРЕССИ (объединения кинопрессы), хотя, на мой взгляд, более достойного претендента на главный приз не было. Мне кажется, что именно издевательская возня с «Андреем Рублевым» ожесточила характер Тарковского, он озлобился и возненавидел любое прикосновение указующего перста к его творчеству19.
Оставим эту мысль, высказанную сорока годами позже, на совести Павленка, никак не проявившего своего признания тогда, когда Тарковскому это было так нужно. Творческий путь режиссера был чрезвычайно трудным, его фильмы постоянно сталкивались с непониманием, подвергались цензуре и запретам.
«Андрей Рублев» был положен на полку. Только заступничество кинорежиссера Григория Козинцева, композитора Дмитрия Шостаковича, писателя и теоретика литературы Виктора Шкловского, а также почти единодушное признание мировой кинокритики вернуло этот шедевр к жизни. После почти пятилетней борьбы «Рублев» был выпущен в отечественный прокат со значительными цензурными изъятиями.
Борис Павленок: Трудно сказать, что сильнее сказывалось на судьбе режиссера – хула или хвала. Я не знал Андрея Тарковского до того, как чиновные эстеты затеяли сломавшую его возню вокруг «Андрея Рублева». Ну и чего они добились? Поддержки нескольких официальных критиков и пенсионеров, обвинявших режиссера в жестоком отношении к лошадям и коровам да якобы искаженном представлении о Руси, населенной диким народом. А что, может, русские земли в XIV–XV веках были населены сплошь гуманистами и правозащитниками? Но пытаясь унизить мастера, они добились только того, что в глазах интеллигенции Тарковский стал мучеником, а страдальцам на Руси всегда поклонялись20.
Внесем уточнения. Во-первых, Павленок во времена «Рублева» не работал в Госкино и со спокойной совестью сваливает вину за глумление над Тарковским на своих сановных предшественников. Во-вторых, осознание «издевательской возни» ничуть не мешало ему самому поступать точно так же, третируя кинематографистов, унижая их, куражась и издеваясь над ними. И в-третьих, его книга «Кино. Легенды и быль» вышла в 2004 году, через восемнадцать лет после смерти Тарковского, когда весь мир признал его гением, одним из величайших режиссеров в истории кино. А в родном отечестве после «Андрея Рублева» репрессии сопровождали каждый фильм Тарковского.
Стругацкие