19 февраля. Ночью приснился очень тревожный сон. Будто я попадаю во «внутреннюю тюрьму» в результате какой-то мелкой уголовщины. Понимаю, что повод ничтожен, но он влияет, тем не менее, на контакты мои с заграницей. Тюрьма где-то на окраине (но не на современной окраине, а скорее довоенной, точнее, послевоенной). А затем каким-то образом оказываюсь «на свободе». Приблизительно как у Чаплина в «Новых временах». Я страшно пугаюсь и начинаю искать тюрьму, плутая по этому довоенному московскому кварталу. Какой-то молодой человек, очень любезный, показывает мне путь. Потом я встречаю (а может быть, и до молодого человека) Марину, которая узнает меня на улице и идет, рыдая, за мной, говоря, что «мама так и знала», что со мной это произошло (хотя я никому об этом не говорю). Я ужасно на Марину сержусь и убегаю от нее через лестницу с бюстом Ленина. Наконец я с радостью вижу вход в тюрьму, который узнаю по выпуклому гербу СССР. Меня беспокоит, как меня там встретят, но это все мелочи, по сравнению с ужасом моего в ней отсутствия. Я иду к дверям и просыпаюсь…236
Во сне Тарковский переживает кафкианские события. Он в тюрьме, потом убегает оттуда. Вырвавшись, ужасается своему пребыванию на свободе и лихорадочно ищет путь обратно в тюрьму. Находит ее, опознав по гербу Советского Союза, и испытывает счастье, что вернулся в узилище. Символика сна ясна и прозрачна: страстное желание свободы, панический страх перед ней, желание вновь обрести привычную несвободу. В точности по книге Эриха Фромма «Бегство от свободы». Сон пророческий и печальный. По сути, он реализуется во время первой попытки Тарковского остаться за границей – в Швеции в 1981 году.
Вновь зарубежные миражи
Лора Яблочкина (близкая подруга Ларисы Тарковской и Тонино Гуэрры) сообщила, что Тонино купил 8‐мм кинокамеру с возможностью записи звука для Тарковского.
Кристальди237 уже послал телеграмму на имя Ермаша и Сизова по поводу «Путешествия по Италии». Мне пока ничего не известно, и я полагаю, что мне об этом не соблаговолят передать. Видимо, придется писать Ермашу238.
Андрей Арсеньевич очень хотел иметь такую камеру239. Он думал, что с ее помощью сможет быть не только режиссером, но и оператором своих будущих фильмов. Впоследствии он откажется от идеи снимать итальянский фильм самому.
Франко Кристальди, ранее сотрудничавший с «Мосфильмом», прислал телеграмму с приглашением