– Охренеть… И какой же у тебя псевдоним?
– Иван Грозный, – невозмутимо кивает отец. – Мне нравится.
– Ну спасибо… Я заметил…
– Так вот, – невозмутимо продолжает, – вчера она не пришла. Сегодня тоже. Я хочу, чтобы ты разобрался в причине. Если понадобится, оказал помощь.
– Погоди! – Я кручу головой. – Ничего не понимаю. Откуда она взялась? Ты сидишь уже пять лет и не доверяешь посторонним? Кто эта женщина?
– Твоя «молочная мать». – Отбивает мои вопросы отец. – Если ты ищешь глубокие смыслы, то могу рассказать подробнее. Ее первый ребёнок родился недоношенным. Нервы. Время было отвратительное. А молоко пришло. И пока твоя мать лежала после операции в реанимации, Люда согласилась тебя кормить. За деньги, конечно. Потом перешли на смеси.
– Жесть какая. – Отзываюсь шокировано и веду руками по волосам, ерша волосы. – Как вы смогли встретиться?
– Она пришла в колонию читать спец курс по литературе в рамках государственной социальной программы. Мы узнали друг друга. Я попросил посмотреть мои тексты.
– Прямо романтика, – не сдерживаюсь от иронии.
– Отношения максимально засекречены, чтобы не подвергать ее опасности. Поэтому, открыто пробить информацию о ней я не могу.
– Книги… молочное родство… – развожу руками. – Удивил. Ничего не скажешь. Стареешь.
– Я на тебя расчитываю, – хмурится отец. – И жду отчёт завтра.
На улицу выхожу, также соблюдая все максимальные меры предосторожности.
Сажусь в машину, ставлю задачу своим ребятам найти женщину и благополучно забываю об этой маразматичной ванили.
Гораздо больше меня сейчас заботят бесконечные пробки на въезде в город. Я серьезно рискую пропустить не только утренние, но ещё и обеденные встречи. А журналисты могут обернуть это по-своему. На меня и мою семью всегда есть, что раскапать.
– Иван, – от мыслей меня отвлекает Виктор, – ребята отписались по женщине.
– И что там?
– На работе говорят, что ее уже месяц, как нет в живых. Но осталась дочь.
– Мать твою… – откидываю голову на подголовник, соображая, что хочу я этого или нет, но к дочери придётся ехать лично. День перестаёт быть томным. – Давай адрес их говори. Поедем быстренько с девчонкой пообщаемся, бабок ей дадим и спокойно своими делами займёмся.
– А журналисты?
– Должны успеть. Но поверь мне, – хмыкаю, – расстроенный Василий Грозный гораздо страшнее всех журналистов вместе взятых.
Глава 2. Прийти в себя
– Ну ты даёшь… – в очередной раз качает головой подруга. – Прости, я приехала сразу, как только сообщение прочитала. Любят эти Мурзиковы на природу выезжать так, чтобы ни один гаджет не ловил. А их детеныши без мультиков – настоящие сатанята. Я беру мячик и говорю: «Давайте в съедобное-несъедобное играть. То, что можно кушать – ловим, что нельзя – отбрасываем.» А они смотрят на меня, как на ненормальную.