И это я сейчас перечисляю у себя в голове только то, что успела заметить, пока спускалась на кухню следом за «Грозным».
– Ешь побыстрее! – Его резкий голос вырывает меня из комфортного анабиоза, – Я не могу тратить на тебя целый день.
– Тогда просто отвезите меня домой, – сдавлено шепчу, глядя в тарелку, и вдруг ощущаю, что воздух вокруг меня тяжелеет.
С опаской поднимаю глаза. Мужчина сканирует меня долгим взглядом.
– Покажешь дорогу до дома, – он прищуривается, – довезу с большим удовольствием.
Я в отчаянии закусываю щеки изнутри. Да он просто в каждой фразе пытается меня подловить. Кровь неконтролируемо приливает к щекам.
– Я думала, что вы знаете адрес, – бурчу, опускаю глаза в тарелку и на всякий случай запихиваю в рот кусок ветчины.
Надо сказать, что набор блюд на столе совсем не похож на завтрак узницы. Передо мной стоит свежезаваренный чай, пышный омлет, мясная нарезка и даже какой-то сладкий хлеб с сухофруктами. Сам же «Грозный» пьёт кофе.
– Доброе утро! – В кухне появляется уже знакомый мне молодой человек, который отвозил меня домой из больницы.
– Как у нас дела? – Он вопросительно переводит взгляд с меня на «Грозного», а я окончательно перестаю что-то понимать.
Зачем нужно было помогать мне в больнице, отвозить домой, оставлять контакт, предлагать помощь и деньги, а потом… А что потом? Сердце начинает отбивать чечётку по рёбрам. Как я попала к этому мужчине в дом? Что произошло вчера в этой проклятой сауне?
– Говорит, что ничего не помнит, – отвечает «Грозный» Виктору. Да, кажется, именно так его зовут.
– Вроде бы головой не билась, – хмурится Виктор, – Да и мужики не могли нажестить. Разве что случайно?
– Нужно проверить. Набери Фёдора Петровича, пусть там подготовит все, чтобы по-быстрому. МРТ и что там ещё нужно… – он небрежно машет рукой и достаёт телефон, моментально переключая своё внимание на экран телефона.
Виктор выходит из кухни, и пока мужчины не обращают на меня внимания, я все-таки умудряюсь выпить чай и затолкать в себя бутерброд.
Пытаюсь вспомнить все, что рассказывала мама о своём «талантливом друге» и, как на зло, в памяти не всплывает ничего, кроме имени, над которым я все время смеялась и того факта, что мужчина любит сладкую жирную выпечку.
В кухню возвращается Виктор.
– Ну нас ждут, – он перебирает в руке ключи от машины, – Иван, нам самим?
«Иван?» Это и есть мамин «друг»? Но она говорила, что ему ещё сидеть и сидеть… Да и возраст должен быть гораздо почтеннее.
– Нет! – Он резко встаёт с места. – Я сам хочу присутствовать, чтобы доложить отцу в подробностях, – хмыкает.
Так вот оно что! Пазл в моей голове наконец-то начинает сходиться. Передо мной сын того Грозного, который отбывает наказание. И следующее воспоминание вспыхивает яркой вспышкой – это фото. Где мама держит на руках маленького мальчика.
Это он и есть?
Садясь