Затерянные в Эльдорадо. Светлана Нарватова

изображении легкими штрихами было набросано лицо девушки-индианки. Ее волосы были собраны в косы, лоб перетягивала лента. Огромные глаза с длинными ресницами были наивно раскрыты миру. Как и нежные губки. От портрета несло такой мощной эротикой невинности, что я поскорее перевернул страницы к самой первой. И наткнулся на ту же девчонку, только в полный рост. Короткая юбочка едва доходила до аккуратных колен. Ветерок играл полотнищами, приоткрывая округлое бедро почти по самое «не балуйся». Тонкая ткань не столько скрывала, сколько обрисовывала рельефы. Округлые груди торчали вперед, и тонкие соски оттопыривали материал косынки, верхней части одежды, двумя острыми пиками. Широкие браслеты на плечах и ожерелье на шее навевали фантазии о модных нынче БДСМ-ных тенденциях. И то же выражение сексуальной невинности и покорности в глазах. По местным меркам, возраста согласия она уже однозначно достигла[43], но я бы не рискнул на нее засматриваться, дабы не прослыть педофилом. Однако темными, одинокими вечерами мысли о ней привносили бы изюминку в мой гигиенический душ. И, не дай бог, приснись она ночью, по утру пришлось бы менять оскверненное белье.

      С трудом оторвавшись от рисунка девушки, я перевернул страницу. На второй был изображен юноша. Поразительно, как француженке удавалось передавать внутренний мир персонажей. Я видел перед собой немного смущенного парня, который уверенно шел к своему мужанию. Его взгляд бросал вызов. Я осознавал, что навалял бы такому по шее одной левой. Ногой. Но точно знал, что он пришел бы снова и снова, пока не добился бы того, к чему стремился. И не хотел бы я встретиться с ним, когда он станет мужчиной.

      На следующем листке тоже был молодой индеец. Только весь пирсингованный, включая нос, в котором болталась прямоугольная пластинка, скрывавшая рот. Если в первом пареньке угадывалось обычное упорство потенциального лидера, то этот точно был психом. Серийным маньяком. Именно такими они мне всегда и представлялись. Со стеклянными глазами и бензопилою в руках. Нет, у этого бензопилы не было, но чувствовалось, что техасская резня ему по плечу. Даже по колено. Переплюнет и пойдет дальше.

      Я перевернул страницу. Здесь закапывали обнаженную девочку. И, хоть убей меня, – я не знаю, с чего это взял, – но я был уверен, что она живая.

      Я перевел взгляд на блондинку. Келли застыла изваянием, тревожно следя за моим лицом.

      Бутылка. Шприц. Рассуждения о муравьях-убийцах. Теперь такие рисунки.

      Боже, за что ты так со мной? Да, я не безгрешен. Но за что ты бросил меня в джунглях среди психов? Колумбиец – чертов наркоман с умственной отсталостью. Девчонка рисует такие картинки, что к психоаналитику не ходи, не сегодня-завтра кого-нибудь пришьет. Американец… Ну, Эндрю тоже нормальным мужиком вряд ли можно назвать, если после этого художественного альбомчика его тянет на богословские темы.

      Я закрыл скетчбук и вернул владелице.

      Главное, чтобы Отавиу в него нос не сунул. Куда занесет после этого нашего «Десперадо», предугадать не рискну.

      – Кем ты работаешь? – спросил