как ты, чем православным, как я, – писал Петр Александру в октябре 1857 года, – потому что я не имею никакой религии, я нахожу, что я жалок даже теперь, верю, что Бог есть, что Иисус Христос есть, а между тем это все так неясно в моей голове, что я путаюсь… Я даже невольно смеялся иногда, проходя мимо молящихся на площадке у дверей нашей церкви… Я наконец дошел до того, что почти ничему не верю, это состояние неприятно поражает меня, и я не знаю, как выйти из него…»
[106] Вот уже три года он испытывает этот душевный кризис и «не имеет религии». Он готов был примкнуть к лютеранам, затем увлекался философией французского вольнодумца XVIII века Франсуа Вольтера, который отвергал как религию, так и атеизм, склоняясь к мысли, что у вселенной был разумный творец, но, свершив свое дело, тот больше не вмешивается в происходящее. Петр критиковал поклонение иконам и мощам, но допускал переселение душ… Затем, борясь с сомнениями, он пришел к выводу, что все доказательства существования бога не выдерживают критики: я «начинаю ни во что не верить»; «религия утвердилась оттого, что прежде не находили ни на что объяснений»; «наш внутренний голос – вот вся наша религия, я думаю»
[107], – пишет Кропоткин брату в апреле 1858 года. Александр пытался переубедить Петра и отговорить его от пробуждающегося атеизма, но и сам колебался, взгляды его постоянно и мучительно менялись: к началу 1859 года он перешел на позиции философского материализма, старался «сделать Петю матерьялистом»
[108] и преуспел в этом… Он советует брату книги по разным отраслям знания, которые можно и нужно прочитать. В 1860 году Саша, собиравшийся уже строить собственную философскую систему, с грустью писал брату, что в этой сфере они далеко разошлись. Петр стал атеистом, но его все меньше и меньше интересовало абстрактное философствование; Александра больше занимало чистое знание. Однако их интеллектуальный диалог продолжался и в последующем. В переписке они обсуждают прочитанное, идеи Канта, теории изменчивости видов, научные открытия.
Александр всегда более резко и открыто бунтовал против отцовского деспотизма, за что Алексей Петрович платил ему настоящей ненавистью. Как отмечает биограф Кропоткина Мартин Миллер, Саша страдал от своих детских переживаний гораздо сильнее, чем его младший брат. Он испытывал безнадежную потребность «в любви, в которой, как он чувствовал, родители ему отказывали». Его духовные метания были более мучительными. Уже в 1860 году из их писем друг к другу становится видно, что роли братьев постепенно меняются: прежде в роли наставника выступал Александр, теперь уже советы дает младший брат. Первоначально Петр ощущает себя неуверенно, у него недостает знаний для аргументации, но постепенно становится все более твердым в своих мнениях[109].
Политические убеждения Александра были более умеренными, чем у Петра. Он – либерал и сторонник мирных преобразований, но понимает, что события могут развиваться и по другому пути. «Предвижу я вновь шествие рука об руку: пора готовиться Руси к свободе!..
