Никогда.
У тёток, довольствующихся перетиранием новостей политики и жалующихся на жизнь, появилась ещё одна тема для пересудов – «да этот неудачник с третьего этажа просто слинял от кредиторов и семейных обязанностей». Участковый записывал в блокнот их показания и склонен был поверить скорее им, нежели ребёнку. Лунара одна верила в то, что её элегантный отец ни за что бы не смог себе позволить куда-то уехать или отправиться далеко в таком виде – даже его домашняя одежда, всегда выглаженная и опрятная, и та не могла бы заменить ему любимые рубашку зауженного кроя и галстук-бабочку. Несмотря на доводы окружающих, она знала наверняка – он попал в беду, и никто вовремя не смог ему помочь. Он никогда бы её не бросил.
Двоюродная сестра её мамы – Эйрена, с которой она познакомилась впервые, когда та перевезла её из России к себе на родину в Хорватию, ни разу не заговорила об отце, для неё его словно никогда не существовало и вовсе. По настоянию крёстной она сменила фамилию на материнскую – Новак. Только однажды она случайно услышала обрывок разговора на кухне, когда та в диалоге с соседкой отметила: «Петр всегда был слабохарактерным, – а затем добавила: – Я всегда предупреждала свою покойную сестру Марию об этом, но, знамо дело, у женщины длинные волосы, да короткий ум».
Лунару поселили в одной комнате с Катриной, кузина поначалу была огорчена новой соседкой, её потеснившей, но вскоре стала довольна как слон, когда поняла, что теперь есть кому делать за неё две работы – уборку и домашку.
Несмотря на то, что, казалось бы, всё самое ужасное, что могло случиться, уже случилось, пустота, которую было нечем заполнить, взяла верх и переросла в самое настоящее затворничество. Нерушимый молчаливый барьер из отрешённости стал надёжной защитой ото всех вокруг. Тяжелее всего обстояли дела с домашними, их не очень-то волновали её душевные терзания, а видеть её кислую мину они не хотели. Поэтому каждый раз, когда она о чём-то задумывалась, либо крёстная, либо Катрина спешили вывести её из размышлений окликом. Друзья, эпизодически появляющиеся в её жизни, очень быстро исчезали, как правило, после второй попытки куда-нибудь её вытащить «тусить». Дружба, как оказалось, сама по себе очень сложный труд, над ней необходимо постоянно работать. Список «friends» в социальных сетях тоже обнулялся. Невозможно вести игру «в одну калитку» и ждать, когда тебя позовут гулять. Необходимо иногда и самой идти навстречу, предлагая куда-нибудь сходить и организовывать вечера, что было совершенно не в её духе. А ещё абсолютная нетерпимость нахождения в кругу тех, кто судачит о последних сплетнях, кто с кем встречается и почему так сильно порезали охват сториз в инсте, делала своё не последнее дело. Праздная болтовня не придавала сил, не подпитывала интереса,