В воздухе повисла пауза.
– Вот как… – покачала головой бабушка, отпивая из кружки. Пальцы помешивали ложкой сахар, громко стуча о края кружки. – И какому это чародею ты перешла дорогу, милая?
– Без понятия, – задумалась Лунара. – Это случилось очень неожиданно. Там в клубе были парень и девушка. Они выманили меня на улицу и повели за парковку. Они постоянно что-то рассуждали насчёт некоего ордена… Мне даже показалось, что девушка… – брови сжались, образуя высокую дугу. – Ну… Она не человек. Что-то с её лицом было не так. Вернее, вначале-то всё было нормально. Стильно одета, красивая кожа, а потом… – не зная, как описать и какие слова подобрать, она постоянно запиналась. – Она разозлилась и превратилась в нечто, похожее на птицу. Нос-клюв, перья и всё такое. Но меня спасли, – понимая как это звучит всё глупо, Лунара не могла продолжать. Слыша свой рассказ со стороны, она была уверена, что Аламия уже в мыслях набирает номер специальной службы. Не стоит удивляться, когда к ней через пару дней наведаются с проверкой из психиатрической лечебницы.
Когда она подняла голову, чтобы посмотреть на старушку, она сильно поразилась, обнаружив ту весьма сосредоточенной. Лёгкость во взгляде и кокетливость напрочь испарились с морщинистого лица. Аламия выглядела сильно озадаченной и напряжённой, она внимательно изучала рассказчицу с ног до головы.
– Как назывался орден, о котором они говорили?
– Точно не помню, – Лунара потёрла лоб. – Кажется, Арена или Зыриона.
– Азырена… – поправила её старушка и перестала двигать ложкой. Она отложила от себя и кружку, сложив руки прямо перед собой.
– Да, точно! Кажется так, – всплеснула руками Лунара и обрадовалась, что наконец-то вертящееся на языке слово было найдено. Но её восторг быстро улетучился, когда она поняла, что тут что-то не так. «Откуда она знает?» Шок и тревога не позволяли оторвать взгляда от пожилой женщины.
– Расскажите мне, пожалуйста, всё, что знаете, – взмолилась девушка, обхватив подлокотник дивана обеими руками, цепляясь за него, как за некий плот, балансирующий на волнах посреди океана отчаяния.
– Я ничего не знаю, – брови женщины приподнялись. Слегка сведённые к переносице, они образовывали глубочайшие горизонтальные морщины в центре лба. – Милая, а если бы и знала, то уже ничего не помню, к сожалению. С возрастом мне всё труднее вспомнить события минувшей давности. Может в каком-то художественном романе, коих у меня немалое количество, упоминалось это слово. Мелисса дарит мне по одному новому каждый месяц, – сложив руки в ладонях, она продолжила. – Должно быть, те двое оказались, как и я, любителями почитать. О произошедшем тебе всё же лучше поговорить с моей сестрой. Мне очень жаль, что с тобой такое приключилось. Уверена, господь – свидетель твоего спасения. И всё будет хорошо.
Аламия отставила чашку и сочувствующе произнесла:
– Я