Кто стоял за декабристами. Валерий Шамбаров

слободу. Сперва заехал в гости к Гордону. Потом к Лефорту. И… стал бывать у него регулярно. У «дебошана» Лефорта всегда было шумно, весело, увлекательно. Как раз его пирушки влюбили Петра в европейский образ жизни. Он отдыхал здесь от придворных церемоний и этикета. А царица Евдокия была на сносях, и Лефорт свел Петра с Анной Монс. По случаю рождения наследника Алексея царь пожаловал его в генерал-майоры, назначил командиром 1-го Московского выборного полка (гвардейского, из лучших солдат). Лефорт стал неразлучным другом Петра, сопровождал его в поездках по стране, на военных маневрах, в походах на Азов. Лефорт формально возглавил и «Великое посольство» в Европу, ставил подписи под документами. Хотя фактически переговоры вел дипломат Федор Головин, а Лефорт играл роль переводчика при царе.

      А между тем встречаются упоминания, что Гордон получил от короля Англии и Шотландии Якова II полномочия масонского эмиссара в нашей стране. Что активным «вольным каменщиком» был и Лефорт (судя по его биографии, это очень похоже на правду). В масонских источниках сообщается, будто сам Петр в 1690 году получил от Гордона и Лефорта масонское посвящение. Что в 1697 году во время визита в Голландию и Англию его вводили в ложи. Хотя такие сведения вполне могут быть фальсификацией (обычной для масонов).

      И если даже они верны, то Петра масонство не увлекло. Просто мелькнуло в бурной мешанине его юных забав и ушло как нечто ненужное, не имеющее практического смысла. Гордон и Лефорт находились рядом с ним недолго, оба умерли в 1699 году. А Петр, невзирая на свои западнические увлечения (заметно проходившие с возрастом), оставался слишком убежденным патриотом России и слишком прочно сохранял стержень Православия, чтобы стать идейным «вольным каменщиком».

      Да, взойдя на трон, он очутился в очень затруднительном положении. К царствованию он по сути не готовился, даже систематического образования не получил. А Россия уже вышла в бурное море международной политики. Куда и как рулить ею, должна была решать совершенно неподготовленная рука. Прежние механизмы государства оказались расшатаны или поломаны. С одной стороны, над Петром нависали кланы родовой аристократии, бояр, надеявшихся руководить неопытным царем из собственных выгод. С другой – приближенные иностранцы, соблазнившие его «европейскими нравами». Тоже из личных выгод. И не только личных, но не российских.

      Даже Церковь Петр застал в совершенно плачевном виде. В ней царил хаос, боролись группировки твердолобых «обрядоверов» и суеверов, умеренных консерваторов, католических и протестантских реформаторов. Само Православие свелось к формальному соблюдению обычаев. По внешним признакам оценивались и ереси. Позволительно брить бороды или нет? Позволительно ли носить иноземную одежду? Сколькими перстами креститься? Признавать ли украинских священников или всех скопом объявить еретиками? Но за ожесточенными спорами о формальностях терялась духовная суть! Святитель Дмитрий Ростовский, поставленный (Петром!)