– Перестань, Альдо, – сказала она. – Ты же знаешь, твоя мать страшно боится, что ты в любой момент можешь сбежать.
– Простите меня, графиня, но я должен делать то, что нужно.
– И что же именно?
Он бросил взгляд за окно, туда, где на заросших лесами холмах скрывались партизаны, и горячая решимость в его глазах подсказала ей, что он имеет в виду.
– Альдо, ведь это тебе не игрушки. Подумай о своей семье. У них ведь есть только ты. Ты сейчас уже почти взрослый мужчина.
– И как взрослый мужчина, я думаю о своей стране.
Ясно, он уже все решил и не передумает, поняла София и закусила губу, не зная, что на это ответить. Он и в самом деле сейчас говорил как взрослый мужчина, и она понимала, насколько сильны его чувства. Она тронула его руку, и взгляд его немного оттаял.
– Неужели мне никак тебя не переубедить?
Он помотал головой, и она поняла, что в груди его сейчас борются два чувства: печаль и страстное желание броситься в бой.
– А что я скажу твоей матери? Неужели ты не можешь хоть немного подождать? Ты же еще совсем юный. Если я скажу ей, что разговаривала с тобой, она никогда не простит мне, что я не постаралась как следует и не отговорила тебя уходить.
Когда она упомянула о его матери, юноша сдержал чувства и на секунду уставился в пол.
– Хорошо, я не стану пока уходить, пусть не беспокоится. Но рано или поздно мне все равно придется уйти.
– Тогда пусть это будет попозже.
Она взяла его за руку, и он поднял голову.
– Альдо, ты же знаешь, я всегда относилась к тебе как к сыну.
– И я всегда буду благодарен вам за это.
– Да не благодарности мне нужно от тебя. Главное, чтобы ты был в безопасности.
Она сжала руку юноши, и глаза ее наполнились слезами.
– О мой мальчик, дорогой мой мальчик, ты вырос на моих глазах. Неужели я не могу тебя убедить?
Он молчал.
София погладила его по щеке:
– Ну хотя бы ради меня…
Его столь дорогое ей лицо вспыхнуло – видно было, что он очень страдает.
– Я не могу здесь оставаться, графиня. Вы же понимаете, не могу, и все. Да если я и останусь, немцы все равно призовут меня в армию, а я не хочу воевать на их стороне.
Глаза его тоже наполнились слезами.
– Придет время, и я уйду… но я буду осторожен, – добавил он, чтобы успокоить ее, глядя на нее потемневшими глазами.
София сложила руки на груди. Альдо посмотрел на нее долгим взглядом, на лице его снова появилась неотразимая улыбка, и он встал.
– Прошу вас, не говорите матери, что я вам