Христианство, также выработавшее канон лишь после периода осцилляций, когда оно было представлено арианством, несторианством, монофизитами, монофилитами и прочими метафизическими конфигурациями, разделилось в дальнейшем на несколько крупных конфессий: православную, католическую и протестантскую, каждая из которых, несмотря на общий источник, фактически уже представляет собой отдельную мировую религию.
Из истории нам известно, как происходил распад империй на национальные государства, а если мы обратимся к биогенезу, эволюции на Земле жизни, то увидим непрерывное расслоение видов на видовые отдельности, образовывающие в дальнейшем новые ветви развития. Материал здесь имеется колоссальный; вряд ли его можно оспаривать.
Несколько выпадает из общего ряда лишь вид homo sapiens.
Современный человек практически ничем не отличается от кроманьонца. Анатомические признаки, которые он обрел за последние 40—50 тысяч лет, находятся на уровне макияжа. Собственно, можно указать только на акселерацию: некоторое ускорение физического развития, сопровождающееся, правда, заметным увеличением роста. Впрочем, это чисто «арифметические отличия». Ни о каком существенном биологическом продвижении говорить не приходится.
Понятно также, почему это произошло. Регулятором эволюции homo sapiens с определенного момента стал социум. Социальные отношения, как только они укрепились, сразу же начали жестко нормировать само понятие «человек», и биологические маргиналы, в каком бы виде они ни проявляли себя, немедленно отторгались. Социум еще готов был принять слепого Гомера, одноглазых Нельсона и Кутузова, Геца фон Берлихингена с железной рукой – история знает немало подобных примеров, однако, например, шестипалость, встречающаяся не так уж и редко, наличие на ладонях остаточных перепонок, сросшаяся в виде копыта ступня считались абсолютно недопустимыми. Уроды – а с точки зрения видовой нормы любое отклонение от нее есть уродство – либо уничтожались весьма безжалостно, либо оттеснялись на социальную периферию.
О степени подавления видовой инаковости можно судить, например, по тому, что когда стада архантропов около полумиллиона лет назад вторглись на территории, заселенные австралопитеками (australopitecus robustus), то не истребили там ни одного вида животных, кроме своих дальних родственников (4). А несколько позднее кроманьонские племена точно так же истребили неандертальцев (5). Здесь, на наш взгляд, лежат истоки атавистического страха перед «другим», который далее многократно воспроизводился и в социальных нормах/репрессиях,