Черчилль. Полная биография. «Я легко довольствуюсь самым лучшим». Анатолий Уткин

роста – Соединенные Штаты были бы кровно заинтересованы в открытом английском рынке и это обеспечило бы Англии поддержку крепнущих Соединенных Штатов”. 25 мая 1903 года Черчилль послал письмо премьер-министру Бальфуру (его называли “сфинксом” за непроницаемость и осторожность), в котором отказ от принципов свободной торговли, уход британского правительства в “глухую защиту” на мировых рынках провозглашался абсолютно неприемлемым: он вынудит его пересмотреть партийную принадлежность. Характер Черчилля к этому времени уже был знаком палате общин и было ясно, что звучит не пустая угроза. Утверждая себя на политической арене, Черчилль сосредоточил критику на Бальфуре, обвиняя его в “непростительном невежестве”, в “небрежном, рассчитанном на авось, рискованном подходе к делу”.

      Нарушая партийную дисциплину, он пересек грань дозволенного. Раскованность и смелость Черчилля стали восприниматься в высших кругах консервативной партии как предательство. Это политическое противостояние предопределило переход Черчилля к противостоящему политическому лагерю – к либералам. 31 мая 1904 года Черчилль пересек разделяющий правящую партию и оппозицию коридор и сел рядом с Дэвидом Ллойдом Джорджем: рядом оказались два самых ярких британских политика ХХ века.

      Один из хорошо знавших сэра Рендольфа наблюдателей сравнивал сына с отцом: “(Уинстон) удивительно похож на отца по манерам и повадкам, а также по общему умственному настроению. Вот он только что возвратился после игры в поло – невысокий плотный молодой человек с огоньком в глазах, в высшей степени напоминая Рендольфа двадцать лет назад … Есть нечто трогательное в верности, с которой он продолжает дело отца”.

      Изменение Черчиллем партийной принадлежности вызвало множество малоприятных для него комментариев. Из Америки Кокрейн прислал карикатуру, где Черчилль изображен в виде назойливой осы, пытающейся приблизиться к лидеру либералов Кемпбелл-Баннерману. “Почему не упростить ситуацию хладнокровным объявлением, что вы в любом случае не примете предложения войти в либеральный кабинет, если таковой будет создан новым парламентом? Такая декларация произвела бы эффект взорвавшейся бомбы, эхо отозвалось бы по всей империи и осколки ранили бы ваших противников?” Но Черчилль как раз стремился войти в кабинет (в случае победы либералов на выборах) и готов был преодолеть на этом пути любые препятствия.

      Премьер Бальфур подверг сомнению характер джентльмена: “Едва ли желательно приходить в это собрание с нападками, которые одновременно и заранее подготовлены, и отличаются своей резкостью… Если обвинитель готовится заранее, то обвинения должны быть более обоснованны, если же имеет место безудержная резкость, то тогда мы имеем дело с заведомо злыми чувствами”.

      Чувствуя, как посуровел окружающий мир, Черчилль пережил период черной меланхолии. Ему казалось, что жизнь уходит, ускользает бесцельно, не принося позитивных