Вернулся в Берлин. Работать надо, а мои еще на недельку задержатся на Балтике. Там у Машки подруга, а еще любимая лошадка на ферме. Дети работают, помогают ухаживать за животными, за это можно ездить верхом. Недалеко, по полям и вдоль моря.
А у меня руки… С Селигера так и тянется, жуткое воспаление суставов. Распухла левая, пришлось обратиться к врачу, и началось. Правая… я один. Ни помыться, ни одеться. На одной руке гипс, другая жестко перемотана, и резкая боль при каждом движении.
Мои вернулись, как увидели – в рев. Особенно Манька. Не могли привыкнуть к моему новому облику. Компьютер запрещен, так как это нагрузка на руки, по всему телу аллергия от антибиотиков – сыпь! И сразу, тоже неожиданно, операция двух суставов. Доктор Харбрехт сказал, что операция фронтовая. Машка переводила в госпитале, справилась.
Сегодня день рождения Мариши. Сфотографировались втроем – я, она и Манька рядом с огромным букетом гладиолусов. Попросил друзей, они привезли, самые красивые в Берлине, наверное. И весят несколько кило.
Второй день после. Печатаю одним пальцем. Немного диктую Марише.
Как полечу? Девчонкам таскать чемоданы? И что далее, без рук, один бог знает.
1 НОЯБРЯ
За окном поздняя осень, дождит. А все, что было, кажется уже не таким страшным. До дому добрались… Мариша, бедная, паковала и тащила чемоданы, а Манька охраняла меня, чтоб никто нечаянно руки не задел. Решил компенсировать пропавший отпуск Крымом, но накануне отъезда снова слегка опухла левая рука, так что решалось на ходу: ехать, не ехать. Да еще звонок, это уже когда стоял у дверей – умер Лева Разгон. Звонил Кирилл Ковальджи, он произнес: «Езжай, мы тут справимся. Вернешься на девять дней».
Встречал с поезда, на «Айвазовской», Леня Петров, и с ходу позвонил главврачу Коктебеля. Тот быстро осмотрел и сразу решил: нужна еще операция. Вызвали «Скорую», повезли в Феодосию, в военный госпиталь. Там мои читатели. Бедные наши врачи, золотые руки, а условий, а лекарств просто никаких, даже бинтов… Ничего. Жить буду.
А далее ходил, облизывался у моря, и каждое утро на машину (спасибо Лене Петрову, всегда находил транспорт), и в госпиталь. Практически делали то же, что и немцы, в двух местах разрезали и вставили трубки… Последние три дня вроде разрешили купаться, но разразилась буря…
Кстати, военный хирург пояснил, что это вовсе никакая не зараза, просто воспалились локтевые «мешки». Я ему рассказал, как греб на лодке на Селигере. А он: «В Турцию погрести не желаете? Пора».
Но нет худа без добра: такие же лечения в Москве достались бы куда тяжелее, ведь я отдыхал. Обратно провожал Слава, и пили коньяк до отхода поезда. За помин души Левы Разгона.
Коктебель этого года был особенно пуст: дорога теперь очень дорогая, местные в отчаянии, ведь кормятся от приезжих. Но и новшество: мои знакомые построили двухэтажную гостиничку на восемь комнат (современно, горячая