Набравшись смелости, постучался.
Стук в дверь в 4 утра насторожил пани Левандовски. Помощница обычно приходила в 5, да и не стучала, у неё были ключи. Анна встала с кровати, подошла к двери, стука больше не было.
Прислушалась, подумала, что кто-то ошибся. Постояла ещё, стук повторился.
– Кто там? – спросила она негромко, боясь разбудить Софью.
Девочка спала очень чутко. Она, видимо, тоже услышала стук и выбежала из своей комнаты.
– Это я, Герман, – услышала Анна, и мир поплыл перед её глазами.
Она почему-то не торопилась открывать. Руки дрожали. Дверь открыла подбежавшая Софья.
Герман первой увидел её.
Анна стояла за дверью.
– Здесь живёт пани Анна? – спросил Герман.
– Здесь, – прощебетала Софья, повернулась к Анне и обратилась к ней: – Маменька, это к вам, пустите же его, мороз на улице ого какой. Сейчас хо́лода напустим, замёрзнем.
Анна распахнула дверь широко.
Их взгляды встретились. Анна пыталась угадать в обросшем мужике Германа.
А он хотел поскорее вытереть слёзы с лица своей любимой.
Вошёл, закрыл за собой дверь.
– Что же вы стоите, маменька? Обнимайте же его скорее, а то опять исчезнет, где мы его искать будем? – пролепетала Софья.
Анна узнала любимые глаза, но обнимать не торопилась.
Только когда Герман подошёл к ней близко, она бросилась ему на шею.
Он подхватил её, закружился с ней.
Потом отпустил, снял тулуп и прижал к себе Анну.
Целовал её мокрые от слёз щёки.
– Я вернулся, Анечка, я обещал и вернулся.
Анна словно потеряла дар речи. Она то плакала, то успокаивалась.
Поначалу Софья смотрела на Анну и Германа с удивлением, подумала, что оба какие-то странные: не радуются, а плачут. А потом решила пойти в свою комнату.
– Я так ждала тебя, Герман. У меня столько всего произошло. И всё без тебя. Не знаю, как смогла всё это пережить, – произнесла Анна, немного успокоившись.
– Анечка, я не мог вернуться раньше. Я теперь живу по чужим документам. Только так смогу находиться рядом с тобой.
– Я буду заплетать тебе косы как Софье, – сказала Анна улыбнувшись и потрепала Германа за косу. Мне стало легче ждать тебя, когда моя дочь вернулась ко мне. Она, оказывается, жила в другой семье. Не понимаю, как Густав мог отдать её чужим людям, а мне сказать, что она умерла. Это же так жестоко, Герман.
Герман удивлённо посмотрел на Анну, задумался.
– Анечка, – сказал он, – этого не может быть, это и правда чудо какое-то!
А у самого защемило в сердце. Если бы он не увидел девочку, то подумал бы, что Анна сошла с ума. Но девочка-то была. Он понял, что Анна принимает её за свою дочь, но решил не переубеждать. Герман так долго ждал этой встречи, что даже лёгкое помешательство